Потеряв своего могущественного защитника и других изгнанных с должностей сторонников, Наталья отошла в тень. Поначалу она боялась за детей – ведь ее сын Петр был главной надеждой нарышкинской партии. Но со временем царица успокоилась: жизнь ребенка царской крови все еще почиталась священной, а Федор был неизменно добр и полон сочувствия к членам второй семьи своего отца, внезапно попавшим в положение бедных родственников. Они остались жить в Кремле и уединились в своих покоях. Там Петр и делал свои первые шаги в учении.
В те времена жители Московии, даже дворянство и духовенство, были в большинстве неграмотны. Образованность знати, как правило, ограничивалась умением читать и писать и кое-какими познаниями из истории и географии. Освоение грамматики, математики, иностранных языков, без которых не одолеть церковную премудрость, было уделом одних только ученых богословов. Но встречались и исключения: двое из детей царя Алексея, Федор и его сестра, царевна Софья, вверенные знаменитым богословам из Киева, получили основательное классическое образование и научились иностранным языкам, обязательным для истинно просвещенных московитов XVII века, – латыни и польскому.
Начальное обучение Петра было попроще. Еще при жизни отца трехлетний царевич получил первый букварь, чтобы познакомиться с азбукой. Когда ему исполнилось пять лет, царь Федор, который приходился Петру не только сводным братом, но и крестным отцом, сказал Наталье: «Пора, государыня, учить крестника».
Наставником царевича назначили Никиту Зотова, подьячего Поместного приказа[17]. Зотов, человек добродушный, разумевший грамоту, большой знаток Священного Писания, ученым, однако, вовсе не был, и новое назначение его ошеломило. Трясясь от страха, он предстал перед царицей, подле которой стоял Петр. «Знаю, что ты доброй жизни и в Божественном Писании искусен, – проговорила она, – вручаю тебе моего единственного сына». Зотов залился слезами и, дрожа от страха, повалился к ногам царицы со словами: «Недостоин я, матушка-государыня, принять такое сокровище!» Наталья ласково подняла его и сказала, что занятия с царевичем должны начаться назавтра. Чтобы подбодрить Зотова, царь Федор приказал отвести ему покои в Кремле и пожаловал младшим дворянским чином, царица подарила две полные смены новой одежды, а патриарх – сто рублей.
На следующее утро Зотов дал Петру первый урок под надзором царя и патриарха. Новые учебники окропили святой водой, учитель низко поклонился маленькому ученику, и урок начался. Прежде всего Зотов взялся за алфавит, а затем перешел к Псалтыри и Библии. Длинные отрывки из Священного Писания, впитанные детской памятью Петра, сохранились в ней навсегда, и даже сорок лет спустя он мог читать их наизусть. Царевича научили величественным русским церковным песнопениям, и он очень полюбил это искусство. Позднее, путешествуя по России, Петр часто заходил в деревенские церкви послушать службу. Он обычно направлялся прямо к хору и присоединял свой громкий голос к общему пению[18].
От Зотова требовалось всего только научить Петра читать и писать, но ученик не желал на этом останавливаться. Мальчик без конца готов был слушать новые и новые рассказы из русской истории – о героях, знаменитых сражениях. Когда Зотов обратил внимание царицы Натальи на то, с каким воодушевлением учится ее сын, она заказала гравировальщикам – мастерам Пушкарского приказа – изготовить книги с цветными иллюстрациями, «кунштами», изображающими иноземные города и дворцы, корабли под парусами, разнообразное оружие и сцены из истории. Зотов держал эти книги в комнате царевича, и, когда тот утомлялся от обычных уроков, они принимались разглядывать и обсуждать разные картинки. В классную комнату Петра перенесли и гигантский, выше человеческого роста, глобус, присланный царю Алексею из Западной Европы. Нанесенные на нем очертания Европы и Африки отличались удивительной точностью. Восточное побережье Северной Америки тоже было передано верно, в том числе Чесапикский залив, Лонг-Айленд, полуостров Кейп-Код, но чем дальше к западу, тем дело обстояло хуже – например, Калифорния изображалась в виде острова, отдельно от остального континента.
17
Зотов был дьяком Владимирского судного приказа, и, по некоторым данным, еще до него кто-то начал заниматься с царевичем. –
18
По воспоминаниям современника Петра Н. И. Кашина, у царя был голос «сипловатый, не тонок и не громогласен» (см.: Петр Великий. Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты. Париж; Москва; Нью-Йорк, 1993. С. 127). –