Это после 1848 г. А до европейского революционного взрыва в России было немало неформальных объединений, которые создавали общественную, питательную почву, взрастившую кружки петрашевцев. Ведь любые группы творческих личностей, да и просто интересующихся гуманитарными проблемами, даже если и ограничивали круг своих интересов наукой и искусством, невольно должны были переходить к социально-политической проблематике. Не приходится уже говорить о тех объединениях, которые и не стремились отгораживаться от таких вопросов. Их было очень много: тяжелое экономическое состояние страны из-за феодально-крепостнической системы и способы преодоления этого кризиса, судьбы русской деревни, пути освобождения крестьян от крепостной зависимости, неравенство сословий, угнетение женщин, административный и судебный произвол, зависимость печати от указаний сверху или даже от каприза цензора — эти и им подобные проблемы были чрезвычайно злободневны, они носились в воздухе, но они были абсолютно нецензурными. Так как при Николае I было категорически запрещено публичное обсуждение любых социально-политических вопросов, то споры переносились в домашние собрания, в переписку, а в периодике, в художественных произведениях они получали лишь косвенное отражение с помощью иносказаний, частных примеров и т. п.
Домашние собрания получали, таким образом, очень большое значение, как форма выражения общественного мнения, освобожденная от начальственных запретов. Относительно свободное обсуждение социально-политических проблем велось и в дворянских домах, и даже в аристократических салонах, но, конечно, наиболее радикальная, наиболее оппозиционная господствующим (правительственным) точкам зрения постановка вопросов имела место в демократических кружках.
Как правило, они не доходили до организационного упорядочения, не были откровенно нелегальными, не имели четкой позитивной программы действия, а возникали стихийно вокруг своеобразных лидеров, по своим умственным, деловым, волевым качествам способных руководить, сплачивать, выдвигать ценные идеи для коллективного обсуждения.
В течение 40-х годов почти всех прогрессивных писателей, публицистов, критиков объединял В. Г. Белинский: его кружок создавал духовную атмосферу, в которой возникали выдающиеся произведения литературы и критики и существовали ведущие журналы эпохи, «Отечественные записки» и «Современник». Проблемы, которые обсуждались у Белинского и близких к нему А. И. Герцена, Н. А. Некрасова, И. С. Тургенева и других, были весьма острыми: пути развития России, отмена крепостного права и т. п. Письма, которые Белинский отправлял своим друзьям (иногда с верной оказией, а иногда и с обычной почтой), могли быть, в случае обнаружения ищейками самодержавия, страшной уликой и потенциально грозили адресатам ссылкой и каторгой. А сам Белинский, к которому давно уже присматривалось III отделение, спасся от каземата Петропавловской крепости лишь из-за тяжелой болезни (чахотки) и ранней смерти в мае 1848 г.
В Петербурге 40-х годов существовали и другие радикальные объединения, менее значительные, чем круг Белинского.
Заметен, например, кружок братьев Бекетовых, из которых старший, Алексей Николаевич, окончил в 1844 г. Главное инженерное училище, а младшие, Андрей и Николай, в будущем известные ученые-естественники, в середине 40-х годов еще не завершили высшего образования. Николай был тогда студентом Петербургского университета, поэтому студенческая молодежь составляла ядро кружка (частым посетителем кружка был будущий петрашевец поэт А. Н. Плещеев, студент Восточного отделения). Старший Бекетов привел в кружок своих однокашников: Ф. М. Достоевского и Д. В. Григоровича. Последний в воспоминаниях сообщает о широком диапазоне обсуждавшихся вопросов и об откровенных, честных мнениях: «…везде слышался негодующий благородный порыв против угнетения и несправедливости»[63]. Кружок распался к 1847 г. из-за перевода Бекетовых в Казань (где вокруг младших братьев снова образовался кружок, в котором вырос известный радикальный социолог и экономист 60-х годов В. В. Берви-Флеровский).
Более массовым по составу и более длительным по времени оказался кружок педагога и переводчика Иринарха Ивановича Введенского, сформировавшийся во второй половине 40-х годов. Кружок, заседавший сперва по пятницам, затем по средам (чтобы разминуться с днем Петрашевского?), собирал иногда до 20 человек. Наиболее активными участниками были литератор и педагог А. П. Милюков, близкий к петрашевцам; прогрессивный педагог А. А. Чумиков, в будущем доставивший Герцену копию письма Белинского к Гоголю; товарищ Белинского по студенческим годам М. Б. Чистяков; Г. Е. Благосветлов, будущий издатель радикально-демократических журналов «Русское слово» и «Дело». Большую роль сыграл кружок в становлении революционно-демократического мировоззрения Н. Г. Чернышевского, студентом вошедшего в него и впервые оказавшегося в окружении критически и радикально мыслящих людей.
Главный штаб в Петербурге. Рисунок 1830-x гг.
Будущий петрашевец Н. А. Момбелли, поручик лейб-гвардии Московского полка, организовал среди своих сослуживцев и знакомых научно-музыкально-литературный кружок, члены которого собирались с сентября 1846 по февраль 1847 г., главным образом, по понедельникам. Среди участников (а их было немало — 43 человека!) — офицеры Московского полка, поручики Н. Н. Кармалин, А. П. Никитин, Г. А. Беттихер, К. Н. Ераков, А. Р. Глазенап, офицеры Генерального штаба штабс-капитан А. И. Макшеев и поручик Н. Д. Языков, офицеры лейб-гвардии Егерского полка штабс-капитаны Ф. Н. Львов и Д. Д. Языков, профессор химии Технологического института Н. И. Витт, пианист Н. Н. Шабишев, скрипачи, певцы, поэты, чиновники… На собраниях кружка довольно много музицировали (Н. Н. Шабишев подчеркивал позднее в показаниях следственной комиссии по делу петрашевцев: «… при мне более занимались музыкою»[64]), читали художественные произведения, свои и чужие. Например, Н. Д. Языков прочитал 3 ноября 1846 г. отрывки из «Горя от ума» Грибоедова, запрещенные цензурой; Н. А. Момбелли перевел на русский язык известное послание А. Мицкевича «К друзьям русским» (см. Дело петрашевцев… I. С. 292, 296, 345); впрочем, в программах собраний это стихотворение не упомянуто. Как правило, на каждом собрании прочитывалось также несколько научных докладов и сообщений. Среди них заслуживает быть отмеченным доклад А. И. Макшеева 11 декабря 1846 г. «Польская революция» (очевидно, 1831 г.), обзоры Н. А. Момбелли о сочинениях Вольтера и французских энциклопедистов; исследования Н. Н. Кармалина по русской истории на полузапретные темы — о процессе царевича Алексея Петровича, о Петре III и восшествии на престол Екатерины II, о Павле I и т. п. Из активных участников кружка и активных докладчиков на научные темы следует назвать будущего петрашевца Ф. Н. Львова. Перечень всех докладов сохранился в бумагах Момбелли (см. Дело петрашевцев… I. С. 377–383). Когда о собраниях у Момбелли узнало полковое начальство, о них было доложено дивизионному командиру, великому князю Александру Николаевичу (будущему Александру II) и наследник запретил их. Запомним этот эпизод запрещения: он совсем в неожиданном ракурсе всплывет на следствии но делу петрашевцев.
Петербургский университет. Рисунок сер. XIX в.
Были известны и другие радикальные кружки, и но только в Петербурге, но и в Москве, Казани, Ростове, Ярославском. В Киеве и Харькове в конце 1845 — начале 1846 г. организовалось тайное Кирилло-Мефодиевское общество, основателями которого были молодые прогрессивные ученые Н. И. Костомаров, Н. И. Гулак и В. М. Белозерский; они привлекли к участию в обществе видных представителей украинской интеллигенции, через несколько месяцев в общество вступил Т. Г. Шевченко. Предатель А. М. Петров выдал правительству членов общества. Весной 1847 г. они были арестованы, судимы и отправлены в ссылку и на каторгу. Трагическая судьба Кирилло-Мефодиевского общества на два года предварила расправу над петрашевцами.