Вытесняя политических соперников из Совета, большевики тем самым укрепляли в нем свое положение. Имея уже летом 1918 г. более половины мест в высшем городском органе власти, к концу 1920 г. они получили здесь более двух третей. Учитывая, что в исполнительные органы после весенних событий 1919 г. входили только коммунисты, вывод напрашивается сам собой: господство большевиков в советских органах было безраздельным и непоколебимым. В других губернских городах ситуация была сходной.
К такому результату партия большевиков шла вполне осознанно и целеустремленно. Провозгласив Советы политической властью, она тем не менее рассматривала именно самоё себя как руководящую силу и не скрывала этого. «Пока управлять будет правящая партия, – подчеркивал Ленин, – пока эта партия должна решать все вопросы о разных назначениях, вы не допустите, чтобы важнейшие государственные назначения делала не руководящая партия»[47]. Левые эсеры, единственные и временные союзники большевиков, нечасто получали ведущие посты как в центре, так и на местах.
Характерной особенностью первых послеоктябрьских месяцев стал отлив большевистских сил из партийных организаций в советские. Не был исключением и Петроград. «В советский аппарат с головой уходит вся руководящая часть партии… – писал об этом периоде Зиновьев в одной из статей 1921 г. – Основной задачей в то время является создание нового государственного аппарата на пепелище старого строя… Чисто партийная работа на время как бы ослабевает»[48]. Его слова перекликаются с воспоминаниями Шелавина о работе ПК в марте – начале июня 1918 г.: «Тогдашний исполнительный комитет Петроградского Совета во многих случаях, а в особенности в продовольственном деле, заменял собою Петербургский комитет РКП(б)»[49].
Но уже с весны 1918 г. начался обратный процесс «назад в партию», усилившийся со второй половины того же года. Советы оказались заражены бюрократизмом и волокитой, отчуждением от масс и чиновничьим чванством – «закомиссарились», как объяснял Зиновьев в той же статье. Лишь партия, по его мнению, могла «исправить ошибки, наладить работу, перетряхнуть аппараты и людей, учесть богатый опыт, помочь рабочим учиться управлять государством»[50]. Вряд ли эту причину можно считать действительной для процесса «назад в партию», поскольку и партия не была свободна от этих отрицательных явлений. Председатель ВЦИК Я.М. Свердлов считал, что после ратификации Брестского мирного договора советы как власть были ограничены в некоторых действиях, которые «возможно проводить через партию»[51]. Отметим также, что, как нам представляется, изменение тактики вызывалось не в последнюю очередь и стремлением удержать власть. Натолкнувшись поначалу на сопротивление в советах, большевистское руководство решило построить собственную – партийную – ветвь власти. Кроме того, переход к советам экономических, культурно-бытовых вопросов от прежних органов управления как бы «растворял» политическую функцию советов среди других. И с этой стороны большевикам было удобно забрать реальную политическую власть, оставив ее – номинально – в ведении советов.
48
49
51
Из доклада Я.М. Свердлова о VII съезде партии на собрании актива Нижегородской организации РКП(б) 23 марта 1918 г. // Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С. 106.