Я даже не мог себе представить, чтобы служебное рвение могло простираться так далеко…»
После обыска арестанту выдавали тюремную одежду. Для арестанта, находящегося под следствием, полагались белье, халат и туфли. Арестанту, приговоренному к каторге, выдавали белье из грубого холста, брюки и куртку из шинельного сукна. На спине куртки накрашивался желтый бубновый туз — знак каторжанина. Обувь каторжника — коты (башмаки на деревянной подошве).
После переодевания смотритель читал арестанту правила поведения. В тюрьме запрещалось разговаривать, петь, свистеть, перестукиваться, чертить на стенах, делать пометки в книгах. За нарушение правил могли лишить переписки с родными, прогулок, заключить в карцер, надеть смирительную рубашку.
Из приемной арестант попадал в тюремный коридор. В нем с одной стороны расположены окна, выходящие в тюремный дворик. Переплеты рам железные, а стекла были матовыми. По другой стороне коридора шли двери камер. По словам бывшей узницы этой тюрьмы В. Н. Фигнер, двери напоминали ряд гробов, поставленных стоймя, за которыми томятся узники.
Каждая дверь сделана из двух рядов сосновых досок и закрывается на массивный замок. В центре ее — форточка, через которую подавали заключенному пищу. Над ней — смотровая щель, через нее надзиратели наблюдали за узником. Узники называли ее «Иудой-предателем».
В тюрьме было 69 (сначала 71) камер одиночного заключения, одинаковых по планировке, по размерам. Сводчатый потолок, асфальтовый пол. Окно расположено высоко. Оно выходит на крепостную стену. Солнечные лучи редко заглядывали в камеры, особенно в камеры первого этажа. Рамы окна двойные, железные, с мелкой расстекловкой. Окно пропускало мало света — в камере был полумрак.
Сейчас в бывшей тюрьме Трубецкого бастиона воссоздано оборудование камер трех различных периодов. В камерах № 1, 2 и 3 воспроизведена обстановка первого периода ее истории (1872―1879 гг.).
В то время асфальтовый пол покрасили желтой краской. На кирпичную кладку стен камеры была наложена войлочная обивка, затем металлическая сетка, потом второй слой войлочной обивки, парусина и, наконец, обои. Эта звукоизоляция была сделана для того, чтобы заключенные не могли перестукиваться.
В камере имелись деревянный стол и табурет, железная кровать с настилом из досок, матрацем и постельным бельем. У стены, возле двери, в одном углу стояла параша, в другом — умывальник. Камера освещалась керосиновой лампой, горевшей всю ночь.
Один из узников крепости начала 70-х годов, П. А. Кропоткин, в воспоминаниях рассказывал, что в камерах было очень сыро, обои такие мокрые, будто каждый день их поливали водой. Чтобы уменьшить сырость, печи натапливали так, что ему приходилось испытывать от жары еще больше страданий, чем от сырости. Сырость и высокая температура отразились на здоровье Кропоткина: два года тюрьмы превратили его в больного человека, у него не хватало сил подняться на второй этаж тюрьмы.
В эти годы (1872―1879) режим в тюрьме соблюдался не очень строго. Разрешалось получать книги с воли, если страницы в них еще не были разрезаны. Можно было пользоваться книгами из тюремной библиотеки. Свидания давались два раза в месяц. На прогулки выводили через день на 15 минут. Попытки перестукиваться обычно не вызывали репрессий.
Но по мере развития революционного движения в стране и увеличения количества узников режим в тюрьме Трубецкого бастиона становится более суровым. Заключенным запрещали свидания, чтение, их бросали в карцер за малейшие провинности, сурово наказывали за перестукивание. Все это вызвало протест у заключенных.
5 февраля 1879 года этот протест вылился в бунт. Узники ломали мебель, выбивали форточки дверей, срывали войлочную обивку со стен камер. Арестанты стучали в двери, били стекла. Все они были связаны и избиты солдатами. Ни одно из требований заключенных не было удовлетворено. Режим стал еще суровее.
В камерах № 4, 5 и 6 воссоздана обстановка камер тюрьмы второго периода (1879―1897 гг.) — после бунта заключенных. Деревянная мебель в камерах заменена железной. Стол, кровать, умывальник, парашу прочно прикрепили к полу и стенам. Обои сняли, стены оштукатурили. Внешний вид камер в этот период можно было сравнить с запущенным подвалом. Вода выступала из стен, а с подоконника лилась так обильно, что на полу камер появились лужи.
Резко ухудшилось питание. Утром арестант получал кружку кваса и два фунта хлеба на весь день; хлеб был очень плохого качества. Обед состоял из щей или горохового супа и второго из недоброкачественных продуктов. К тому же нормы были явно недостаточны. Все чаще узники заболевали цингой.