Над дверью в доме пятнадцать висел высохший венок, оставшийся там, по-видимому, с первого мая прошлого года, еще с довоенного времени. Петросу открыла полная женщина с проседью в волосах, ее гладкое, без единой морщинки лицо было добрым, приветливым.
— Ну, опять… С самого утра я только и знаю, что выдаю вам мячи, залетевшие со двора, — с напускной строгостью сказала она. — Бери, но только в последний раз…
— Я пришел не за мячом, — смущенно пробормотал Петрос. — Меня прислал Михалис.
— Михалис?! — Женщина застыла от изумления.
— Ему нужна одежда.
Она втолкнула Петроса в переднюю и заперла дверь.
— Скажи, ради бога, где он?
— Здесь недалеко, в мусорной яме. Он не хочет возвращаться в сумасшедший дом.
Последних его слов женщина не слышала. Она скрылась в комнате и тотчас вернулась со свертком в руках. Отдав сверток Петросу, она торопливо поцеловала его в голову. От нее приятно пахло хозяйственным мылом. За всю оккупацию мама ни разу его не поцеловала, даже вечером перед сном в кровати…
Уже совсем стемнело, когда Петрос явился домой. Он сразу сел ужинать. Взрослые, как всегда, говорили о самых будничных вещах.
«…Спасибо. До скорой встречи. И не выдавай нашей тайны», — сказал ему напоследок сумасшедший в пижаме и пристально посмотрел в глаза…
Когда однажды, еще давно, Петрос увидел на улице странного мальчика с огромной, круглой, как арбуз, головой и рассказал о нем дома, ему никто не поверил.
— С тобой всегда происходят какие-нибудь чудеса, — посмеялась над ним Антигона.
— Честное слово…
Вот рассказать бы сейчас о мужчине в пижаме, который сидел в мусорной яме! А если теперь промолчать, кто знает, вспомнит ли он, как дедушка, через тридцать лет все подробности? Например, что у того сумасшедшего на запястье? Там, где носят часы, была какая-то отметина, словно след от прививки оспы… Но Петрос ничего не сказал, не из боязни, что ему не поверят, а чтобы иметь свою тайну.
Между тем разговор за столом принял серьезный оборот. Дядя Ангелос заявил, что нашел себе работу в другом городе и уедет, наверно, надолго.
— Может, ты решил жениться и скрываешь от нас? — пошутила Антигона.
— Ты отгадала, — в тон ей ответил дядя Ангелос.
Некоторое время все молчали, никто не спрашивал, куда он уезжает. Петрос тоже молчал. Он знал, что дядя Ангелос собирается в Египет. Разве он не повторял то и дело: «Исход войны будет решаться в Египте»?
— А как же Рита? — невольно вырвалось у Петроса.
Все сердито посмотрели на него, словно он сболтнул страшную глупость. Но дядя Ангелос со смехом обнял его.
— Я, дружок, стар для Риты. Мне уже двадцать восемь. Но если она дождется моего возвращения и подрастет к тому времени, то…
Обняв дядю Ангелоса, Антигона расплакалась. А Петрос, почувствовав всю важность момента, встал рядом с ним и, положив руку ему на плечо, как это делал директор школы, вручая выпускнику аттестат, произнес с пафосом:
— Ты, дядя Ангелос, умрешь и тебя забудут…
— …но родина останется! — к великому удивлению мальчика, закончил фразу дядя Ангелос. — Думаешь, только ты читал про Алексиса? — расхохотался он.
Перед сном Антигона, закручивая волосы, долго вздыхала.
А вздохи ее означали, что она расчувствовалась и не прочь пооткровенничать.
Петрос присел на край ее кровати.
— Тебе жалко Риту? — спросил он.
— Нет, я ей завидую.
— Завидуешь?!
— Знаешь, как прекрасно любить человека, который где-то вдали подвергается опасности. Ты волнуешься, не знаешь, что с ним, мечтаешь о нем каждый вечер, и твоя подушка мокра от слез…
Он оцепенел от изумления.
— И что в этом хорошего?
— Ты еще мал и ничего не понимаешь.
Петрос не стал возражать. Ноги у него замерзли, он прикрыл их одеялом сестры, и Антигона, кончив закручивать волосы, стала согревать его холодные пальцы своим горячим дыханием.
ЧАСТЬ II
«Е-Е-ЕСТЬ ХОЧУ…»
Глава 1
НОВЫЕ ИГРЫ
Школа открылась! Но не было ни новой школьной формы, аккуратно развешанной на спинке стула, ни новых учебников с одуряющим запахом типографской краски. Антигона примерила свой старый фартук. Хотя выпустила весь запас, он оказался ей настолько короток, что, глядя на нее, невозможно было удержаться от смеха.