Петрос дрожащей рукой вывел большое кривое «о», как в первом классе, когда он заполнял целые страницы в тетради палочками и кружочками.
Его первая учительница, госпожа Элени, заставляла их хором декламировать эти стишки. Потом, проходя по рядам, она склонялась над тетрадями и проверяла, как пишут ребята.
— Опять у тебя, Петрос, кривое «о», — говорила она, потрепав его за ухо.
Сейчас замерзшее ухо у него болело, а ему, уже большому мальчику, не пристало носить эту шапку, похожую на детский чепчик.
— Мы слишком задержались, — сказал подошедший к нему Яннис.
Он даже не посмотрел, как написано «о». Только спросил, сможет ли Петрос сам найти дорогу домой, ведь ему, Яннису, надо еще зайти к Ахиллесу.
Петрос кивнул утвердительно, но в глубине души пожалел, что больше не увидит Дросулу и похожие на нее статуи.
Глава 6
ГОРОД КОШМАРОВ
Стоило Петросу остаться одному, как он сразу понял, что не знает дороги домой. Из-за затемнения уличные фонари отбрасывали лишь тусклый свет, чтобы не спотыкались во тьме прохожие. Незнакомые улицы тонули во мраке. Петрос не хотел поддаваться чувству страха, хотя сердце его громко стучало «тук-тук», как солдатские ботинки итальянца по тротуару. Наверно, он слишком быстро шел и поэтому запыхался. Окоченевшие руки он засунул в рукава свитера, но то и дело вытаскивал их, чтобы потереть замерзшие колени. Нет, он не поддастся страху. Чего же ему бояться? Кто тронет несчастного мальчишку, заблудившегося в городе?.. В очереди за хлебом женщины рассказывали, что какой-то немец изуродовал руку малышу, укравшему буханку хлеба. Он сломал ее о свое колено, как доску: крак — и треснула кость… Петрос ничего не крал. Как ни жестоки немцы, не будут же они ни с того ни с сего ломать людям руки?.. Он свернул на одну… на другую… на третью улицу. До оккупации Петрос видел Афины ночью. Но теперь это, казалось, был не его родной, а какой-то чужой город, с темными причудливыми домами. И сам он превратился вдруг в маленького странного человечка, похожего на Нильса Хо́льгерсона, героя книги Се́льмы Ла́герлеф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями»: ведь Нильс, спрыгнув со спины гуся Мартина, тоже бродил по необыкновенному городу. Борясь со страхом, Нильс шагал в полутьме и насвистывал. Петрос тоже попробовал свистеть, но у него ничего не получилось… Наверно, из-за холода. Он тоже не трусил: писал на домах лозунги, сдерживая дрожь в руках, стоял на страже и изображал из себя нищего при виде прохожих. У него все пальцы были перепачканы зеленой краской.
Девчонки из его класса просто помешались на этой игре; играли в нее на всех переменах. Каждая из них выбирала себе какой-нибудь цвет. Анну́ла предпочитала зеленый. Ее давно уже не видно в школе. Опухла от голода и не может ходить, так говорят ее подружки. Но зеленая краска и вправду означает надежду. Скоро в школы привезут котлы с дымящимся супом и ложки, чтобы кормить детей. Хорошо бы это была пшеничная или кукурузная каша! Горячая и сытная. Сколько же лозунгов надо написать, чтобы людей накормили досыта? Много. По всему городу. Тогда все должны писать лозунги, даже дедушка… и даже Великая Антигона. Ну и картина: дедушка стоит на страже, а Великая Антигона выводит кистью буквы! Ну, а младшая Антигона с ее красивым почерком вполне могла бы заняться этим делом…
Повернув голову, Петрос увидел вывеску, едва освещенную тусклой синей лампой: «Кондитерская Кри́носа». И тут он не на шутку испугался, поняв, что забрел далеко, на площадь Омониа. Кондитерская Криноса была ему прекрасно знакома. До войны по воскресеньям папа часто водил его сюда, чтобы угостить лукумом, горячим, пропитанным медом… От сладкого портятся зубы. Какой дурак это выдумал? Вот без сладкого зубы портятся. Темнеют и гниют все подряд…
Кринос больше не торговал пирожными. К витрине был приклеен лист бумаги, и на нем виднелись крупные буквы: «Покупаю скобяные изделия и пряжу».
Возле магазина на тротуаре стоял огромный бак, доверху наполненный мусором. Вдруг Петрос увидел поблизости какую-то старушку и решил спросить ее, как ему добраться домой. Но старушка, одетая в лохмотья, с волосами, висевшими прядями, как обтрепанная бахрома на дедушкином пледе, шла, не замечая его, словно загипнотизированная, прямо к мусорному баку. Видно, она что-то потеряла и поэтому судорожно роется в помойке, решил Петрос. Вот она нашла наконец потерянную вещь! Вытащив ее из бака, посмотрела на нее и поспешно засунула в рот. Потом опять покопалась в мусоре и нашла еще что-то… и еще… Старуха ела отбросы! Петрос стоял рядом с ней, но она его не видела. Словно у нее не было ни глаз, ни носа, а лишь огромный рот во все лицо.