Рядом с Рыковой, что было вполне ожидаемо, стоял Никита Ромов.
— Лена, мне кажется, ты сейчас перебарщиваешь. — Оттеснив пацанов, вперед вылез Кашечкин. — Ты если перед новеньким себя так ведёшь, то очень зря. Он сегодня с нами, а завтра куда-нибудь в центр учиться упылит и все. Его не будет. Но мы-то останемся.
Я, честно говоря, посмотрел на Антона с некоторым уважением. Не ожидал от него подобной разумности.
— А ты зачем решаешь за меня? — Ромов легонько отодвинул Лену с дороги и вышел вперед.
— Да я не решаю. Просто такие, как ты с обычными, простыми ребятами в обычной простой школе не учатся.
— Тебе почем знать, что делают такие как я. — Ромов сделал еще один шаг в сторону Кашечкина. Тот, чисто машинально, повторил движение новенького.
— Еще пару фраз, и они носом друг в друга уткнуться. — Тихо хохотнул рядом со мной Макс.
А вот мне не было смешно. Если я правильно помню, в чем уже не совсем уверен, Кашечкин должен как раз быть на стороне Никиты, когда у нас случится конкретный раздел на два лагеря. Но сейчас вполне становится очевидным, что друзьями им не бывать. Я вообще впервые видел Кашечкина настолько решительным и деятельным. Обычно он побаивается лезть в ссоры первым.
Но дело даже не во внезапно проснувшейся мужественности отличника. Если Ромова и Кашечкина не остановить, то скорее всего, мирить придётся не двоих, а очень до хрена кого. С Ермаком мы хотя бы хорошие товарищи, там есть шанс. Но вот Кашечкин не послушает ни меня, ни Макса. Он нас на дух не выносит.
Поэтому я, поддавшись порыву, тоже полез вперёд.
— Ребят, да хорош. Чего вы завелись? — Я почти уже стоял возле Антона и поэтому решил добавить нотку дружественности в разговор. Размахнулся, собираясь хлопнуть его по плечу.
Но именно в эту секунду, уж не знаю, по какому закону подлости, рядом оказался Строганов, который, видимо, тоже планировал вмешаться в назревающий скандал. Не скажу, что драку, потому что настолько резко возмужать Кашечкин не смог бы.
Серега задел меня плечом и моя рука смачно, с глухим стуком, звезданула ладонью Антона по затылку.
— А-а-а-а-а! Вот, значит, как⁈ Драться, да? — Взвился отличник
Он вдруг схватил меня за рубашку, сжал ее в кулаке и попытался… Не знаю, что именно он попытался. Наверное, оттолкнуть. Но по факту, я всем весом шлёпнулся на Строганова.
Тот в свою очередь, тоже всем весом, да еще и с толчка, усандалился о дверь, которая как-то жалобно скрипнула, а затем случилось совсем непредвиденное. Строганов просто провалился сквозь створку, образовав в ней дыру. Но при этом и сама дверь тоже открылась.
Ровно в это мгновение в коридоре показались Валентина Сергеевна, учитель труда и директриса. Последняя скорее всего желала убедиться, что с дверью все в порядке.
Заметив образовавшуюся возле входа в кабинет кучу-малу, которая к тому же визжала девчачьими голосами и возмущалась пацанячими, все три педагога рванули в нашу сторону.
Добежали. Остановились. Замерли с обалдевшими лицами.
Естественно, в присутствии директрисы 7″Б" тоже замолчал. И только Строганов с кряхтением и сопением, не иначе как с перепугу, вместо того, чтоб выйти обратно в коридор через открывшуюся дверь, упорно выбирался из кабинета через образовавшуюся в створке дыру.
Я начинаю подозревать, что напрячься придется сильнее
До последнего урока 7″Б" сидел в гробовой тишине. Периодически было слышно лишь удивленное жужжание мух, которые совершенно не понимали, а чего это двадцать с лишним подростков замерли истуканами и таращатся на учителя, не отрывая от нее взгляды.
Учитель, кстати, тоже не понимала, что происходит. Где шуточки? Где комментарии? Где, в конце концов, записочки, которые летают по классу? Почему все усердно слушают новую тему, а потом так же усердно выводят буквы в тетрадях? Прежде столь фанатичной любви к русскому и литературе она за 7″Б" не замечала.
Поэтому, спустя десять минут, Светлана Николаевна начала нервно коситься в сторону самых выдающихся личностей, а именно — в мою, Макса и Строганова. Видимо, подозревала какую-то подставу. Когда поняла, что подставы вроде нет, попыталась осмотреть себя со всех сторон. Даже спросила девчонок с первой парты:
— Я сзади ни во что не испачкалась? Может, мел?
Получив отрицательный ответ, русичка озадачилась ещё больше.
Хотя версия с мелом была достаточно глупая. Если бы Светлана Николаевна испачкалась, мы бы ржали как кони. Ну я-то не ржал бы, это понятно, а вот остальные — наверняка. В классе же стояла полная тишина.
Даже на перемене между русский языком и литературой никто не выскочил в коридор, чтоб носиться там, вылупив глаза. Это уже совсем из ряда вон.