Кто-то страдает, а кто-то берет все в свои руки
— Ну что, твои сегодня придут? — Спросил Строганов Макса с выражением глубокой есенинской тоски во взгляде. В его глазах прямо плескались боль и отчаяние.
Мы стояли в коридоре, в ожидании первого урока. Отошли в сторону от остальных одноклассников, чтоб не толкаться. Ну и еще потому, что в отличие от товарищей, радостно обсуждавших новости, нашей компании в лице Сереги, Макса и меня, весело точно не было. Демидов и Ермаков ещё не пришли, но, думаю, скоро число страдающих станет больше. До урока оставалось около пятнадцати минут.
В таком же удрученном состоянии неподалёку застыли Рыкова и Деева. Не вместе, конечно, а каждая по отдельности. Рыкову утешала Лукина. Дееву — Кашечкин.
Но там вполне понятно. У отличниц вообще, наверное, наступил локальный апокалипсис. За семь лет учёбы и у Наташки, и у Ленки родители в школе если бывали, то лишь для того, чтоб получить очередную грамоту. А тут — такой неожиданный поворот. Вызваны к директору за «вопиющее безобразное поведение». Цитата, кстати, дословная.
Ромова вообще нигде не было видно, так понимаю, его доставят прямо к началу занятий. В принципе, какая, казалось бы, разница, когда придет новенький. Он мне и даром был бы не нужен. Но, к сожалению, Никита Ромов — главная составляющая всей схемы. Тем более, на фоне вчерашнего происшествия, а вернее на фоне Наташкиной реакции на отца Никиты, я начал испытывать сильный интерес ко всем деталям этой истории, на которые в прошлый раз не обращал внимания.
В общем, настроение у всех было поганое, это факт. Но по разным причинам.
Серега, к примеру, страдал, глядя в окно, потому что вечером отхватил предварительных люлей за две записи в дневнике. И это была лишь разминка. Основной разбор полётов ждал его сегодня.
Макс по дороге в школу встретил Раевскую, которая шла вместе с подружками. Заметив Макса девчонки дружно захихикали и начали перешептываться, что намекало на частичную реализацию плана моего друга. Внимание он привлёк точно, как и мечтал. Другой вопрос, радости от этого мало. Его статус слегка чудаковатого дурачка на фоне вчерашнего прослушивания закрепился ещё сильнее. Потому что пока Лукина солировала, Кашечкин играл, а Деева и Рыкова таращились в зал, остальные несколько раз открывали рты, собираясь вступить, как договаривались, но так и не вступили. Потому что молчали отличницы и это сбило всех с толку. В итоге мы выглядели как обезумевшие рыбы, которые очень неожиданно оказались на суше. Открыли рот — закрыли, открыли — закрыли. И так на протяжении всего первого куплета, пока Лукина не издала свой коронный «Хрюк».
Я тоже пребывал в упадническом настроении, но исключительно по причине поганого сна. Вернее, по причине его отсутствия, если уж выражаться конкретно.
Конфеты, как оказалось, были не единственным подарком от дяди Лёни. В довесок к сладостям он притащил… котенка. Того самого, которого мы упорно «спасали» с дерева. Я не знаю, какими логическими путями сантехник пришел к выводу, что этот котенок должен непременно попасть именно в наш дом. Впрочем, я не знаю и то, почему животное вообще оказалось у сантехника. Однако, судя по мерзкому характеру, который кот проявил сразу же, с первых минут нашего с ним более близкого знакомства, именно его мы сбивали с дерева.
— Это что такое? — Спросил я, когда, умылся, переоделся и пришел в нашу с Илюхой спальню из ванной комнаты.
На моей кровати самым беспардонный образом развалился черный, мелкий, облезлый кот. Он нагло раскорячил все четыре лапы и делал то, что обычно делают коты, когда им нечем заняться.
Я сначала даже подумал, что мне показалось. Просто прекрасно помню, как много, очень много раз просил у матери домашнего питомца, когда был такого же возраста, как Илюха. И всегда родительница отказывала с формулировкой, что животные — это ответственность, а я сам за себя иногда не в состоянии отвечать. И тут вдруг — котенок.
— А, так это Черныш. — Как ни в чем не бывало заявил братец, будто у нас этих «Чернышей» — завались.
Потом вообще с разбегу плюхнулся на мою постель и принялся жамкать мяукающего и отбивающегося от его «сюсюканий» кота. Пока что побеждал кот, оставляя на Илюхиной руке царапины.
— Охре… — Начал я, затем посмотрел на братца и поменял риторику своей речи. — Опупеть можно… Ма-а-а-ам!
— Что такое? — Родительница моментально возникла на пороге комнаты.