Владимир Иванович Левченко
Петров (Катаев) Евгений Петрович. Помощник русского прозаика Ильи Ильфа (Илья Арнольдовича Файнзильберга)
Лучше всего о «лидерстве» в совместном творчестве двух выдающихся советских писателей сказали они сами в предисловии к роману «Золотой теленок»:
«– Обычно по поводу нашего обобществленного литературного хозяйства к нам обращаются с вопросами вполне законными, но весьма однообразными: „Как это вы пишете вдвоем?“
Сначала мы отвечали подробно, вдавались в детали, рассказывали даже о крупной ссоре, возникшей по следующему поводу: убить ли героя романа «12 стульев» Остапа Бендера или оставить в живых? Не забывали упомянуть о том, что участь героя решилась жребием. В сахарницу были положены две бумажки, на одной из которых дрожащей рукой был изображен череп и две куриные косточки. Вынулся череп – и через полчаса великого комбинатора не стало. Он был прирезан бритвой.
Илья Арнольдович Ильф (настоящая фамилия Файнзильберг), родился 4 (16) октября 1897 г. в Одессе в семье банковского служащего. В 1913 окончил техническую школу, после чего работал в чертежном бюро, на телефонной станции, на авиационном заводе, на фабрике ручных гранат. После революции был бухгалтером, журналистом в ЮгРОСТА, редактором в юмористических и других журналах, членом Одесского союза поэтов. В 1923 приехал в Москву, стал сотрудником газеты «Гудок», с которой в 1920-е годы сотрудничали М.Булгаков, Ю.Олеша и другие известные впоследствии писатели. Ильф писал материалы юмористического и сатирического характера – в основном фельетоны.
Евгений Петрович Петров (настоящая фамилия Катаев), родился 30 ноября 1903 в Одессе в семье преподавателя. Стал прототипом Павлика Бачея в трилогии своего старшего брата Валентина Катаева «Волны Черного моря». В 1920 окончил классическую гимназию и стал корреспондентом Украинского телеграфного агентства. В 1923 Петров приехал в Москву. Жил в Кропоткинском переулке (квартира Петрова описана в «Золотом теленке» под названием Вороньей слободки).
Валентин Катаев ввел его в среду журналистов и литераторов. Петров стал сотрудником журнала «Красный перец», а в 1926 пришел работать в журнал «Гудок». Как и Ильф, писал в основном юмористические и сатирические материалы.
В 1927 г. с совместной работы над романом «Двенадцать стульев» началось творческое содружество Ильфа и Петрова.
Если верить мемуарным свидетельствам, сюжет романа и саму идею соавторства Ильфу и Петрову предложил Валентин Катаев, которому авторы и посвятили это произведение. По его плану работать надлежало втроем: Ильф с Петровым начерно пишут роман, Катаев правит готовые главы «рукою мастера», при этом литературные «негры» не остаются безымянными – на обложку выносятся три фамилии. Обосновывалось предложение довольно убедительно: Катаев очень популярен, его рукописи у издателей нарасхват, тут бы и зарабатывать как можно больше, сюжетов хватает, но преуспевающему прозаику не хватает времени, чтоб реализовать все планы, а брату и другу поддержка не повредит. И вот не позднее сентября 1927 года Ильф с Петровым начинают писать «Двенадцать стульев». Через месяц первая из трех частей романа готова, ее представляют на суд Катаева, однако тот неожиданно отказывается от соавторства, заявив, что «рука мастера» не нужна – сами справились. После чего соавторы по-прежнему пишут вдвоем – днем и ночью, азартно, как говорится, запойно, не щадя себя. Наконец в январе 1928 года роман завершен, и с января же по июль он публикуется в иллюстрированном ежемесячнике «30 дней».
В воспоминаниях об Ильфе Петров впоследствии писал: «Мы быстро сошлись на том, что сюжет со стульями не должен быть основой романа, а только причиной, поводом к тому, чтобы показать жизнь». Это в полной мере удалось соавторам: их произведения стали ярчайшей «энциклопедией советской жизни» конца 1920-х – начала 1930-х годов.
Роман был написан менее чем за полгода; в 1928 он был издан в журнале «30 дней» и в издательстве «Земля и фабрика». В книжном издании соавторы восстановили купюры, которые вынуждены были сделать по требованию редактора журнала.
Остап Бендер первоначально был задуман как второстепенный персонаж. Для него у Ильфа и Петрова была заготовлена только фраза: «Ключ от квартиры, где деньги лежат». Впоследствии, как и множество других фраз из романов об Остапе Бендере («Лед тронулся, господа присяжные заседатели!»; «Знойная женщина – мечта поэта»; «Утром деньги – вечером стулья»; «Не буди во мне зверя» и др.), она стала крылатой. По воспоминаниям Петрова, «Бендер стал постепенно выпирать из приготовленных для него рамок, скоро мы уже не могли с ним сладить. К концу романа мы обращались с ним, как с живым человеком, и часто сердились на него за нахальство, с которым он пролезал в каждую главу».
Как известно, прообразом Остапа Бендера, то есть его словечек, шуточек и внешности служил некий одесский человек по имени Остап. Он был старшим братом поэта-символиста, с которым дружили Ильф и Петров.
Этот реальный Остап, в начале двадцатых работающий в отделе борьбы с бандитизмом, в одесском угрозыске, был абсолютным кумиром юных Ильфа и Петрова. То есть это был такой Глеб Жеглов одесского разлива. Остап был знаменитый романтический Рыцарь Революции, а брат его был начинающей поэтической знаменитостью. Кто знает, может, из него вышел бы еще один Багрицкий или Светлов, но в начале двадцатых его убили бандиты, перепутав со старшим братом Остапом, с которым давно хотели поквитаться. Эта была история, всколыхнувшая всю Одессу. Настоящий жестокий романс.
В последнем «куплете» глава одесских налетчиков, чуть ли не сам Мишка Япончик, якобы похоронивший бедного поэта за свой счет под многократный салют из бандитских наганов, поздно ночью пришел к безутешному брату Остапу просить прощения за чудовищную ошибку. Остап его простил, и они пили всю ночь и читали наизусть стихи погибшего символиста. Вот такие сюжеты иногда лихо закручивает жизнь.
Реальный Остап уехал в Москву примерно в одно время с Ильфом и Петровым, Катаевым, Олешей и всей этой братией.
Какое-то время он работал в московском угрозыске, а к концу тридцатых, когда каждому кто не дурак, стало «кое-что ясно», ушел оттуда и стал чем-то не вполне понятным – то, что называется словом «хозяйственник». В общем, «лег на дно». Вынырнул лишь однажды, когда началась война: пятидесятилетний Остап ушел добровольцем и провоевал всю войну, до самого Берлина. А потом опять жил так, чтобы о нем не вспоминали. Когда-то в конце двадцатых он охотно давал интервью. Ильф и Петров не скрывали, что он прообраз Остапа, но к середине тридцатых книга была негласно запрещена, изъята из библиотек и пробыла в полуподполье около двадцати лет. Все эти годы Остап-прообраз жил тише воды, ниже травы, благодаря чему уцелел, прожил очень долгую жизнь и умер где-то в восьмидесятых. В шестидесятых, с наступлением «оттепели» и возвращением дилогии в «любимые народные книги» эта история снова всплыла, вместе с нею всплыл и тот, реальный Остап. Снова были какие-то рассказы о нем журналистов, и сам он с удовольствием рассказывал об одесской юности, о дружбе с Ильфом и Петровым, и о своей причастности к рождению Остапа Бендера, подарившего ему имя, внешность, лексикон и манеры.