Началось выступление с композиции, посвященной календарному времени года «Весна», затем прозвучала, судя по всему, нетленка «Ухожу», потом лирическая «Когда же». Перед четвёртым шлягером солист снова обратился к публике, заявив: «Следующая наша песня о любви, как сказал Достоевский, "любовью всё покупается, всё спасается. Любовь – такое бесценное сокровище, что на неё весь мир купить можешь, и не только свои, но и чужие грехи ещё выкупишь"[19], помните, Достоевский Ф. М. – это не радио, любите и будьте любимы, читайте хорошие книги».
Концерт был на высоте. В зале вместимостью в триста человек Тамара, казалось, была единственная, кто не знал слов и вообще слышал эти песни впервые. Фанаты, а по большей части фанатки, окружавшие её, орали, визжали и пели вместе с группой, не давая вслушаться в красивый голос фронтмэна и вдоволь насладиться гитарным соло.
Зафиналив свой перфоманс, Дилер удалился со сцены, предварительно представив всех ребят, играющих в группе. Объявили антракт перед выступлением следующего коллектива, а к Тамаре подошёл человек и проводил её за сцену. Так же через заднюю дверь они покинули клуб.
– А ты не должен был остаться? На раздачу автографов, например? – спросила Тамара.
– Нет, – ответил Дилер, – я никогда не остаюсь.
– Я, наверное, не буду оригинальна, если скажу, что ты восхитительно поёшь,– сделала комплимент Тамара.
– Сегодня я был в ударе, потому что ты – в зале, – объяснил Дилер.
– Да ладно! – не поверила она.
– Да точно! – заверил Дилер.
– А круто ты про Достоевского задвинул, – похвалила Тамара, – ты молодец, если солист популярной группы призывает читать книги, скорее всего, его послушают.
– Спасибо, но ты мне льстишь, мне дали микрофон – что хочу, то и говорю. Но я действительно надеюсь, что хоть кто-то последует моему призыву.
Остальной путь проделали в молчании. Войдя в квартиру, Тамара сняла куртку и, отдав её Дилеру, отправилась мыть руки, а когда вошла в комнату, немного обомлела: возле дивана стоял стол, как и тогда на Дне рождения, полный разных яств.
– Ты садись на диван, я сейчас, мне надо ещё дописать курсач по современному русскому.
Тамара присела с краю, взяла несколько виноградин и начала жевать.
– А какая тема? – спросила она.
– «Телескопическая аббревиация».
– А-а-а! Ты знаешь вообще всё или почти всё?
– Всё знают только дураки. «Есть многое на небе и земле, Что и во сне, Горацио, не снилось Твоей учености»[20], – процитировал Дилер.
– О! Узнаю тебя, опять начинается! Кстати, мама моя спрашивала, куда я пошла, я сказала, что надо встретиться с другом, она спрашивала, как тебя зовут.
– Ну? И что ты ответила? – спросил Дилер не отрываясь от монитора.
– Я? Первое, что на ум пришло!
– И что же? Акакий Акакиевич?
– Дилер, вот тебе смешно! А мне что говорить? Встречаюсь, сама не знаю с кем. Я сказала: «Пётр».
Дилер, сидевший спиной к Тамаре за письменным столом, вдруг весь сжался, потом снова расправил плечи, закрыл свой документ, выключил комп и встал со своего места.
– Умница! Я с самого начала в тебе не сомневался. Кстати, как звали Мастера, до сих пор никто не знает, но Маргарите это не мешало, ради него она даже стала ведьмой…
– Во-первых, это книга, во-вторых, по Булгакову, у них были такие чувства, которые встречаются один раз лет в сто.
– А сто лет уже прошло? – спросил Дилер и присел на диван с улыбкой Чеширского кота, – знаешь, я так соскучился.
Дилер протянул руку к Тамаре и погладил её по плечу, но потом встал с дивана и пересел на стул. Он знал, что мог бы сейчас сделать всё – он бы и железобетонный столб мог склонить в свою сторону, но понимал: здесь спешить не стоит. Они сидели друг напротив друга. Дилер открыл мартини, налил в бокал Тамаре, а себе – виски.
– Ну. Начнём уничтожение мартини. Что-то тебя беспокоит.
– Мама не знает, что я не работаю, – сказала Тамара и взяла свой бокал, – а зарплату я ей отдавала.
– Тась, ну ты можешь не грузиться хотя бы сейчас? Скажи ей и все дела. Ты английский знаешь? Хотя бы на уровне заочного отделения технического ВУЗа?
– Ну, думаю, да.