– Я понял, – ответил Пётр, вставая из-за стола, – я могу идти?
– Иди, не забудь помыть свою тарелку, – напомнила мать.
После того дня, когда случился сей неприятный разговор, оба его участника начали делать вид, будто ничего не произошло. Однако с этого момента между матерью и сыном началась холодная война. Их отношения, и без этого не безоблачные, стали прямо-таки грозовыми, внешне оставаясь при этом ясными и солнечными.
Надежда Владимировна пыталась привлечь на свою сторону Пал Палыча, чтобы он поговорил с «мальчиком», так сказать, по-мужски. Однако, её муж не разделял её точку зрения и со словами «взрослый парень, пусть сам разбирается», наотрез отказался вмешиваться в ситуацию. Он стал брать дополнительные дежурства на работе, чтобы там переждать бурю.
Когда же его жена, дождавшись-таки его выходного, села на своего любимого конька и на повышенных тонах высказала Пал Палычу ряд мыслей о том, что у неё единственный сын, совсем молодой мальчик, который может наделать ошибок в другом городе, где не будет родных, готовых помочь и дать совет в любую минуту, врач достаточно резко оборвал жену и указал ей на то, что сейчас в её опеке гораздо больше нуждается её единственная дочка – действительно маленькая девочка, которую следовало ещё долго учить и воспитывать, прежде чем она станет взрослой и самостоятельной.
Однако даже после такого обоснованного отказа Надежда Владимировна не сдалась. Она продолжала боевые действия в любое время, когда Пётр появлялся дома, заходя поочередно с разных флангов.
Одна из её тирад была посвящена тому, что Тамара – девушка хоть и с высшим образованием, но без перспектив, с работой не по специальности, а таких приезжих в Москве и без неё куча. Гораздо выше ценятся специалисты своего дела, люди занимающиеся всю жизнь одним и тем же. Ну не будет же она до пенсии продавать книги, а больше-то идти некуда. Однако на это Пётр никак не отреагировал.
Затем его мама подняла аспект приданого Тамары, заявив, что её сыну хотя бы принадлежит квартира, пусть и не в Москве. Но в областном центре. А что есть у невесты, кроме самомнения? О том, что ни сама Надежда Владимировна, ни даже Пётр на эту жилплощадь не зарабатывали, она подзабыла.
Времена, когда государство давало квартиры, давно прошли, а в условиях современных реалий Петру с Тамарой только ещё предстояло брать ипотеку и вместе её выплачивать. Однако ничего хорошего в этом в общем-то приемлемом варианте его мать не видела. Но Пётр её мнения не разделял.
Больше всего Надежда Владимировна боялась, что Тамара уже беременна, а срок свой скрывает, чтобы устроиться в Москве на работу, получать московские декретные и посильнее привязать к себе Петра. Когда мать неожиданно спросила у сына, не лучше ли будет оставить Тамару здесь и высылать ей деньги на ребёнка, Пётр выронил тарелку, собрал осколки, выбросил их в мусорное ведро и ушёл не поев.
В другой раз Надежда Владимировна, переспросив несколько раз, уточнила для себя, что дети в ближайшие пять лет внуков точно не планируют. Петя обещал ей, клялся в этом и божился. Тогда его мать стала намекать на возможные осложнения при беременности и родах после тридцати, но её сына подобные перспективы не пугали.
Но тут внезапно Надежда Владимировна достала джокер из рукава и несколько дней подряд упирала на то, что Тамара росла без отца, что для будущей семейной жизни является очень плохим симптомом.
Девочка должна повторить судьбу своей матери, поэтому для неё крайне важно видеть перед собой пример счастливой жизни с отцом. Даже в этом случае не так-то просто построить собственную жизнь, а без подобного положительного примера это никак невозможно.
О том, что её сын тоже рос без отца, не видя положительного примера, и мог напортачить в своей семье, петина мать как-то не задумывалась. И уж тем более забыла о том, что куча людей из полных семей по разным причинам не в состоянии сотворить свое счастье.
Когда же все доводы были исчерпаны, Надежда Владимировна сделала для себя общий вывод о том, что этот союз – мезальянс со всех сторон, где ни возьми, и била в эту точку вплоть до самой защиты дипломных работ. По мнению Петиной мамы выходило, что Тамара преследует лишь меркантильные интересы, иначе она вышла бы замуж раньше, как все, в двадцать лет плюс-минус.