— Ты смотри, с одного удара зашиб, — удивился Петрович, поднимая добычу за шею.
Серого раздирали противоречивые чувства: жалость к птице и предвкушение ужина. «Смогу ли я её есть?» — подумал он, вновь забурливший живот словно сказал: ещё как сможешь.
— Пошли, воду поищем и подходящее место для ужина и ночлега, распорядился Петрович. — По темну в лесу лучше не рыскать. Видишь, оба солнца к горизонту клонятся. За дровами потом вернёмся. Хорошо ты дерево покрошил.
— Не прикалывайся, — сказал Серый, морщась.
— Да ты что, я сама серьёзность, — последовал ответ.
Уже вместе они двинулись через заросли травы, ориентируясь на журчание воды. Далеко идти не пришлось. Почти вдоль тропинки тёк небольшой ручей. Серый потянулся к воде, чувствуя жажду, но Петрович остановил, указывая на замеченный родник. Обложенный гладкими камнями, с грубо сколоченной деревянной скамьёй рядом и выточенной из дерева посудиной, напоминающей ковш.
— Люди где-то рядом обитают, — протянул Петрович, но посмотрев на Серого, добавил: — Или не люди.
Но Серый уже пил из ковша, затем протянул Петровичу, сказав:
— Вода вкусная.
Утолив жажду, они прошли ещё немного вглубь и заметили идеально круглую, возможно, тоже рукотворную, полянку. В центре лежал плоский круглый камень.
— О, вот и место для костра, — обрадовано произнёс Петрович.
— Что-то мне этот камень напоминает, — протянул Серый, склоняя голову. Щербинки на камне, при таком угле зрения складывались в странный узор.
— Один в один канализационный люк, — ответил Петрович, затем добавил: — Топай за дровами, а я птицу ощиплю. Вспомню детство и юность, сколько у тётки в деревне гусей-уток обрабатывал.
Справился Петрович и впрямь быстро. К тому моменту, как Серый перетаскал на полянку остатки дерева, тушка была уже готова к опаливанию, как выразился эльф. Они несколько минут экспериментировали, пока Серый не научился образовывать над руками ровное пламя.
— Самое то, — бормотал Петрович, ворочая тушку над огненными ладонями напарника.
Серый усиленно отворачивался, стараясь не вдыхать запах палёных перьев. Сооружением вертела из вымоченных палок, потрошением тушки местного гуся при помощи острых сучьев, занимался Петрович один. Серому он поручил вырыть ямку, тоже палкой. На вопрос: зачем, пояснил, что перья и внутренности стоит закопать, чтобы не приманить хищников.
— Их и так запах приманит, — ворчал Серый, наблюдая, как ловко эльф поворачивает над пламенем насаженную на ветку птицу. Но яму копал.
Поужинали почти по-домашнему, сидя на скамье у родника. Петрович даже умудрился птицу дожарить до готовности, почти не подпалив. Не хватало соли, но и так в желудках разливалось блаженное тепло.
— Эх, здесь бы на скамье лечь, да холод от воды, — произнёс Петрович, потягиваясь. Остатки ужина, не очень большие, он завернул в лист «подорожника» и отнёс на камень, который очистил от золы.
— Я думал, мы у костра спать будем, — сказал Серый и, глянув на небо, сообщил: — Луна тут какая-то зеленоватая. Звёзды похожи на нормальные.
— Костёр может быть виден с тропы, мало ли кто здесь бродит, — произнёс Петрович. — Не замёрзнем, я сейчас травы натаскаю, около камня ляжем. Спать будем по очереди, часа по два. — Тут Петрович посмотрел на часы и довольно кивнул: — Идут. Командирские, противоударные. Младший внук в суп горячий их ронял, выдержали.
Пока натаскали травы, стемнело. Первым на пост заступал Петрович. Свои два часа Серый еле высидел, сначала вздрагивая от каждого шороха, затем клюя носом. Как только Петрович проснулся, Серый растянулся на куче травы и мгновенно отключился. Казалось, спал всего пару минут до того момента, как вновь наступила его очередь, но нет, оказалось два часа прошло.
— Пора, что ли? — зевая, спросил он.
— Посиди часок, потом меня разбудишь и ляжешь, перед рассветом самый сон, — почему-то шёпотом сказал Петрович, укладываясь на бок.
Он тоже быстро заснул, тихо похрапывая. Это похрапывание действовало успокаивающе, умиротворяюще. Серый и сам не заметил, как завалился под эльфийский бок и тоже заснул.
Проснулись, когда уже взошло солнце.
— Ой, прости, — виновато произнёс Серый, садясь.
— А я думал, вся эта бодяга приснилась, — пробормотал Петрович и ответил: — Ладно, живы и слава Богу. Кстати, а где наш завтрак?
Серый посмотрел на камень. А там было пусто: ни остатков гуся, ни листа подорожника, в который те были завёрнуты.