— Равняйсь! Смирно!
Вкупе с басом вышло столь грозно, что гоблины встали ровно, вытянувшись в струнку. Серый тоже. Петрович прошёлся вдоль строя, делая замечания чуть не каждому: «Грудь вперёд, живот подобрал, плечи назад, зубы спрятал». Дойдя до конца строя, он приказал:
— А теперь коротко, по сути, объясните, с какой целью вы здесь дурака валяете?
Один из гоблинов, чьи волосы отливали рыжиной, ответил:
— А чего они нас из нашего мира похитили?
Тон, с которым это было сказано, и упрямо-вызывающее выражение лица рыжего натолкнули Петровича на определённые подозрения.
— Конкретнее, кто вы, и как вас похитили?
На этот раз ответил другой гоблин, с мелкими тёмными кудряшками:
— Мы студенты, поступили на первый курс академии и шли заселяться в общежитие. А тут этот, с сетью. Никто и пикнуть не успел.
— Вольно, — сказал Петрович, — садитесь. — И первым сел на пол, скрестив по-турецки ноги. Остальные последовали его примеру. Пока все рассаживались, Петрович бормотал: — Свои слова насчёт детского сада беру обратно. Хотел в деда поиграть, а я здесь реально один дед. Тут даже не салаги, салажата.
— Получается, не только наш ловчий лоханулся, — произнёс Серый.
— А вы тоже студенты, не военные? — спросил третий гоблин, точная копия второго, наверняка брат близнец.
— Я да, а Петрович… — Серый запнулся, он ведь так и не узнал, кем был Петрович в их мире.
— Электрик на заводе. Мастер. В армии служил в юности два года. Но это дело десятое. Желторотики, вы контракт-то читали, когда подписывали?
— А смысл? — спросил в ответ рыжий и пожал плечами. — Всё равно, если не подпишешь, смерть.
— Так я и думал, — протянул Петрович. — Значит, так: наша служба в легионе, это единственный шанс вернуться домой. Поют местные, конечно, складно, мол, вам всего-то нечисть победить. Но, зуб даю, не всё так просто. Не зря нас из разных миров выдернули, когда у самих армия боеспособная. Видели, сколько воинов из местных только в лагере? Вот то-то. Так что, наша задача — выжить. И для этого нужно, чтобы и наша рота, вернее, как его там, ритон стал боеспособным. Не командиров доводить, а учиться, учиться и ещё раз учиться. Так в нашем мире один умный человек говорил. Мы должны держаться вместе, плечо к плечу. Я из вас сделаю настоящих бойцов. А для начала…
— Будете кровати правильно заправлять, — давясь от смеха, проговорил Серый.
К моменту, когда в казарму вошли командиры второго ритона, все кровати оказались в идеальном состоянии, красуясь корабликами — подушками.
— Стройсь! — скомандовал замкомрит, и уставился на командира, мол, сам посмотри. Явно успел нажаловаться на подопечных. Тот усмехнулся и кивнул головой на строй. Можно сказать, идеальный строй. Гоблины речью Петровича прониклись, домой хотели вернуться все.
Замкомрит чуть рот не открыл от удивления. «Ещё один желторотик», — с сожалением подумал Петрович.
Последовала команда: выйти из казармы. На улице ярко светили местные солнца, так, что приходилось щуриться. Если бы не ветерок, жару было бы не просто перенести. Около остальных казарм тоже выстраивались воины.
Выстроив новобранцев в шеренгу по двое, командиры повели их в столовую. Туда же стекались и все остальные. Петрович подметил, что гоблины из разных ритонов заметно отличаются. Их «африканцы» оказались самыми рослыми. У крылатых фейри ритон состоял из воинов, похожих на земных азиатов. Этих, скорее всего, тоже похитили, ибо шли они вразнобой и с хмурым видом. Пехотинцы, напомнившие Петровичу индусов, скорее всего, набирались по контракту. Они и выглядели бодрее, да и шли тоже. Но до профессиональных воинов не дотягивали. Петрович сомневался, что служить в другой мир они отправились от хорошей жизни.
Всадники ценились в отряде выше остальных, поскольку комрит Намирей скомандовала:
— Расступись пехота! Первый, второй ритоны заходят.
Такое положение дел Петровича устраивало, даже его детский сад чуток повеселел.
На крыльце столовой, помещения довольно немаленького, обнаружился чешуйчатый тип. Тот самый, что шёл с обозом и засёк сидящих в укрытии землян. Петрович не удержался от комментария и тихо сказал Серому:
— Смотри, Чингачгук Большой Змей тоже здесь нарисовался.
Чешуйчатый, как выяснилось, обладавший невероятным слухом, громко спросил:
— Как ты меня назвал, эльфийский воин?
— Чингачгук Большой Змей, — так же громко ответил Петрович, с вызовом глядя на типа.
— Большой Змей, — повторил тот и рассмеялся. Между узких губ мелькнул раздвоенный язык. Затем он произнёс: — Всадники, отныне называйте меня только так: Большой Змей. Я инструктор по полётам и езде на драконах.