— Господин легат… — начала она, прикладывая руку к виску.
— Вижу, что прибыла, — прервал её легат. — На время моего отсутствия назначаешься исполняющей обязанности командующего шестым отрядом.
— Слушаюсь, господин легат, — произнесла Намирей, не забыв послать в сторону Петровича взгляд, означающий: смотри, как меня здесь ценят.
Петрович незаметно показал ей поднятый вверх большой палец, жест и в этом мире означавший похвалу.
Большой Змей, заметив, что Петрович вместе с легатом направляется к выходу из лагеря, пошёл рядом, вопросительно поглядывая на эльфа.
— Отправляемся в Фортес, вытаскивать Рину из местной темницы, — сообщил Змею Петрович.
— Господин легат, разрешите присоединиться к спасательной операции! — выпалил Большой Змей.
Легат даже шаг замедлил, затем, вскинув бровь, напомнил:
— Ты утверждал, что репортёры — зло.
— Да, но Рина — наименьшее зло из остальных. Разрешите к вам присоединиться.
Легат хмыкнул, непривычно оказалось видеть надменного принца из Драконата в роли просителя, обычно тот требовал.
— Хорошо, присоединяйся, — наконец, согласился командующий и пробормотал себе под нос: — Даже спрашивать не буду, зачем тебе это нужно. Хватит на сегодня потрясений.
Выйдя из главных ворот лагеря, мимо вытянувшихся в струнку часовых, легат достал амулет перемещения и активировал его. В воздухе возник прямоугольник в рост человека с зелёным маревом внутри. Трое спасателей по очереди туда шагнули.
Вышли они на площадке у портала города-крепости. Стражи порядка, дежурившие у портала, отдали честь старшему по званию. Один подошёл и доложил:
— Высший командир, начальник стражей приказал проводить вас к нему.
Сопровождающий повёл прибывших по улочкам Фортеса. Петрович, видевший город только снаружи, с интересом рассматривал крытые черепицей дома, ажурные кованые ограды, ухоженные садики с поздними цветами. Под ногами стелилась мостовая из светло-серого камня.
"На Прибалтику похоже», — подумал Петрович. Сам он в Прибалтике не был, а вот старшая дочь на экскурсию ездила и привезла море фотографий.
Свернув в очередной переулок, в конце его Петрович увидел здание, расположенное за высокой каменной стеной. Виднелась лишь крыша и часть окон второго этажа, загороженных решёткой.
«Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орел молодой…» — всплыли в голове Петровича строки из стихотворения Пушкина. Да и как им было не всплыть: сначала сам в детстве зубрил, затем у дочерей проверял, как они выучили. Воспоминания, с каким трагизмом исполняла это произведение младшая, вызвали улыбку. Артисткой бы ей быть, а не учителем. Да она, собственно, сначала и мечтала о театральном. Петрович с женой денег подкопили, отпуска на февраль-март запланировали, чтобы на прослушивания свозить дочку в Москву или в Ярославль.
Но это чудо в одиннадцатом классе заявило, что нужно не в облаках летать, а получать реальную профессию. Да, Петрович всегда считал себя атеистом, но после этих слов своей младшей, перекрестился. Хотя, в свете новых обстоятельств, нужно дочку средней называть. А вот младшенькую предстоит вытаскивать из переделки прямо сейчас.
Дежурные стражи, чья форма отличалась от воинской лишь цветом, покрой и гербы на рукавах совпадали, провели посетителей по длинному коридору к кабинету начальника. Петрович приметил лестницу, ведущую наверх, отгороженную решёткой. Камеры здесь находились не в подвале, как первоначально представлялось, а на втором этаже.
Главный городской страж встретил пришедших дружелюбно, и, похоже, обрадовался их появлению. Если его и удивил вид отца задержанной и его молодость, вида начальник стражей не подал. Он кратко описал, что случилось: Рина следила за агентом безопасности, а когда тот заметил слежку, попыталась скрутить и задержать. Причём, при данных действиях, агент получил синяк под глазом и ушиб руки.
— Ваша дочь утверждает, что приняла его за диверсанта. Её слова подтвердили свидетели, торговцы с рынка. Ведь, задерживая, она голосила: «Держите диверсанта. Он нечисть призывает». Торговцы даже поверили и агента тоже немного помяли. К ним он претензий не предъявил, а вот Рину Тум, по его настоянию пришлось задержать. — Тут начальник слегка помялся и добавил: — Сначала Рину поместили в камеру к задержанным за мелкое хулиганство и бродяжничество, но по их просьбе перевели в одиночку.
— Насколько я знаю, в одиночку помещают совершивших более серьёзные проступки, — вкрадчиво заметил легат.
Начальник стражи вздохнул и, поманив за собой посетителей, двинулся к лестнице, позвякивая ключами на поясе.