Император лично порекомендовал Военным советникам и легатам отрядов Иномирного Легиона определиться с выбором в кратчайшие сроки. Это оказалось легче и надёжнее, чем непосредственно унять сотрудников газет и журналов.
Кроме Рины Тум в военкоры попала ещё одна представительница прекрасного пола — репортёр из журнала «Семь чудес Великого леса», одна из тех эльфиек, что пожертвовали косами для изготовления волшебных струн, вслед за женой Владыки.
Глава тридцать четвёртая. Тревожное время
Следующие три недели для всей Империи прошли спокойно. Правда, в отношении шестого отряда Иномирного Легиона данное определение подошло бы с поправкой: относительно.
За это время новоиспечённый военкор Рина Тум успела взять интервью у всех обитателей лагеря. Не обошла вниманием ни столовую, ни лечебницу, ни хозяйственные службы, ни охрану. Хотя, основной удар репортёрского энтузиазма приняли на себя боевые части: ритоны и их командиры.
На изобретателей новой должности посматривали укоризненно, и если легату, почему-то получающему удовольствие от происходящего, ничего не высказывали, то Петрович упрёков не избежал.
Относился он к этому стойко, возражая:
— Служит дочь на совесть, молодец! И статьи дельные. Талант.
На это собеседники ничего ответить не могли. Рина Тум действительно умела выбрать из всей полученной информации самое нужное и интересное. Так что, помолчав, выражавшие недовольство соглашались признать репортёрский талант Рины, но обязательно добавляли, что предпочли бы этим талантом восхищаться издали.
Статьи Рины в «Глашатае королевства» появлялись два раза в неделю: во вторник — краткая сводка за прошедшее время, а в субботу — полноценная статья с обязательным интервью.
Остальные военкоры изо всех сил старались Рину переплюнуть, попытались превзойти числом статей. На что Рина выкинула главный козырь, укрепивший её ведущую роль среди коллег. Она выставила статью под названием: «Прелестная бабочка со стальными крыльями» с подробным интервью с комритом Намирей. Единственным, поскольку героиня битв с нечистью репортёров не жаловала.
Откровенно говоря, Намирей сделала исключение только ради Петровича, и Рина это прекрасно понимала. Как-то забежав к Петровичу, а в его ритоне она чувствовала себя как дома, Рина выпалила:
— Папуля, что я тебе сказать хочу… — Затем оглядела замерших у двери всадников, они как раз собирались в учебку, и добавила: — А вы идите, идите, мы позже догоним.
— Так нам тоже интересно, — бесхитростно произнёс Теренс.
— Любопытный судачок к нам попался на крючок, будем мы уху варить, а тебе идти водить, — протараторила Рина детскую считалку, одновременно выталкивая на улицу смеющегося толстячка гоблина.
Вскоре с улицы послышалась маршевая песня, второй ритон отправился к учебным домикам.
— Опоздаю ведь, а сегодня нужное занятие, — произнёс Петрович.
— Скажешь, интервью давал, — легко отмахнулась Рина. — Слушай, а наша Стальная бабочка тебя того, любит. Так-то она не говорила, но, когда о тебе речь заходит, она словно светится. Жаль, что тебя семья ждёт, так, глядишь, после службы в нашем мире бы остался.
Тут Рина умильно посмотрела на приёмного отца и показательно вздохнула. Петрович даже головой покачал и ответил:
— Мне обязательно нужно вернуться домой. И насчёт Намирей не выдумывай. Какая любовь? Мы и знакомы не так давно. Может, и нравлюсь, внешность мне тут досталась смазливая. Даже поговорка у местных: эльфов любят все. Это быстро пройдёт.
Настала очередь Рины качать головой, сомневалась она, что дело в эльфийской внешности. Однако сказать ничего не успела, в казарму вошёл Тимс Корин.
— Сумку забыл, — рассеянно произнёс он, направляясь к тумбочке.
В руке маг держал развёрнутый свиток с текстом и схемами. Именно этот свиток привлёк внимание Рины.
— Тебе новую инструкцию выдали? Дай посмотреть! — воскликнула она, пытаясь выхватить свиток.
— Я сам ещё не читал, — ответил Тимс, удерживая бумагу.
Они с Риной принялись тащить свиток в разные стороны, пыхтя и приговаривая:
— Отдай!
— Не отдам!
Петрович предостерегающе протянул:
— Осторожно, порвё…
Договорить он не успел. Плотная, магически зачарованная от повреждений бумага не выдержала, разорвавшись с громким треском. Спорщики оказались на полу, каждый сидя со своим обрывком.