- А что ты делал двенадцатого мая? Около шести.
- Не помню.
- Надо вспомнить.
- Вы думаете, я не все вам сказал? Почему вы спрашиваете меня про эти дни?
Садчиков подошел к Леньке, остановился прямо перед ним и, раскачиваясь с носка на пятку, сказал:
- Я спрашиваю т-тебя потому, что именно в эти дни бандиты с-совершали грабежи. Я бы не спрашивал т-тебя об этом, если бы сейчас был день. Просто мы бы вызвали сюда тех людей, которые видели грабителей, и предложили им о-опознать тебя. Понимаешь, какие пироги? Так что тебе ф-финтить нет резону, если что было, давай все в открытую…
- Какой смысл мне тогда было самому приходить к вам? Я ведь сам пришел к вам… Никто меня не тащил… Какой смысл?
- Никакого, - согласился Садчиков. - Пожалуй, н-никакого… Ладно… Посиди, сосредоточься, постарайся вспомнить детали…
Костенко вернулся с покупками.
- Духотища, - сказал он, - не иначе как к грозе.
- Сейчас я вернусь, - сказал Садчиков, - а вы п-пока закусывайте.
Костенко развернул пакет, разложил на столе сыр и колбасу, налил в стакан воды и подвинул Леньке.
- Поешь, - предложил он, - а то, наверное, кишка на кишку протокол пишет.
- Уже написан. Только не на кишку.
Костенко хмыкнул.
- А ты нос не вешаешь. Молодец. Где ночевал эти два дня?
- На вокзале.
- На каком?
- Сначала на Казанском, а потом на Ярославском.
- Что, в Сибирь хотел отправиться?
- Откуда вы знаете?
- Мы, дорогой, всё знаем. Работа такая.
Вернулся Садчиков и спросил Леньку:
- Слушай, а вы Хлебникова к-купили?
- Купили.
- А еще что купили?
- Еще? Подождите, что-то мы еще купили… А, вспомнил, Бабеля! «Конармию». И, по-моему, «Максимы» Ларошфука.
- Ну, слава богу, эт-то вроде сходится.
- Что, с первого дела отпадает? - поинтересовался Костенко.
- Вроде да, - ответил Садчиков. - Ты, Леня, не стесняйся, налетай на пищу. Сырки ешь - они м-мягкие… Что-нибудь про т-тех вспомнил?
- Вспомнил. Чита говорил: «Сейчас бы блинчиков в «Астории» пожрать». Это когда у нас закуски не было.
- Пожрать - значит п-поесть?
- Да. Но это ведь не я. Вы просили вспомнить детали… Это Чита так говорил…
- Великий и могучий, - вздохнул Костенко, - благозвучный и прекрасный русский язык! Мордуют, беднягу, со всех сторон. Да здравствует Солоухин, хоть и достается бедняге…
- А зачем же ты все-таки утащил у отца пистолет?
Ленька взял кусок колбасы и начал быстро жевать. Он съел кусок, запил его водой и ответил:
- Стреляться хотел. А как дуло в рот вставил, так со страху чуть не умер. Даже вынимать потом боялся; думал, не выстрелил бы.
Костенко и Садчиков засмеялись. Ленька тоже хмуро усмехнулся, а потом сказал:
- Это сейчас смешно… Вы меня что, сразу в камеру посадите?
- А как ты думаешь?
- Не знаю…
- А все-таки?
- Наверное, придется.
- В том-то и дело. Сулить мы нич-чего не можем, но, если т-ты сказал всю правду, не исключено, что тебя до суда отпустят.
- Домой?
- Не в Сибирь же, - ответил Костенко.
В дверь постучались.
- Да!
Вошел Лев Иванович.
- Прошу меня извинить… Но уже довольно-таки поздно… Мальчику надо завтра рано вставать… Вы разрешите нам уехать?
- Вам - да.
- А ему? Он ребенок. И потом это нелепость, поверьте мне.
- Лев Иванович, - сказал Костенко, - а что случится, если вы сейчас вместе с ним или он завтра один встретите на улице тех двух? Убийц и грабителей? Он ведь свидетель, его убирать надо. Понимаете?
- Но почему вы думаете…
- Чтобы потом его папа с мамой не плакали, только для этого именно так я и думаю.
- Лев Иванович, - сказал Ленька, - спасибо вам. Вы не беспокойтесь. Вы поезжайте спать, а то уже поздно…
- Завтра мы вам позвоним, - пообещал Костенко.
- Днем… Ч-часа в два…
- Это же непедагогично… Сажать в тюрьму мальчика…
Садчиков нахмурился.
- Знаете, о п-педагогике лучше все же н-не надо. Момент не тот.
…Через час приехал Самсонов.
- Где мой сын? - спросил он по телефону из бюро пропусков. - Я прошу свидания с ним.
Ленька спал на диване, укрытый плащом Садчикова. Костенко тихо сказал в трубку:
- Он спит.
- Я прошу свидания! Поймите меня, товарищи! Вы должны понять отца! Хоть на десять минут… Хоть на пять! У вас ведь тоже есть дети!
- Тише, вы! - попросил Костенко. - Не кричите. Нельзя сейчас парня будить, он и так еле живой. Завтра. Приезжайте утром. Часам к десяти кое-что прояснится…
И положил трубку. Посмотрел на Садчикова. Тот отрицательно покачал головой.
- Думаешь, нет? - спросил Костенко.