- Знаю…
- Женщины, они ведь, сынок, нервные. А если еще это дело…
Копытов внезапно замолчал, потому что дальше он хотел говорить о водке, но вовремя спохватился, поняв, что с Генкой об этом говорить никак нельзя.
- Какое дело? - спросил Генка.
- Да так, к слову…
- Про двести с прицепом, что ль? - засмеявшись, сказал Генка. - Ты все думаешь, я маленький, а я через три года на завод пойду…
Копытов поздоровался с дворниками, которые сидели на скамеечке около дома номер семнадцать.
- Здравствуйте, Кузьма Семеныч, - ответили дворники в один голос.
- Все спокойно у вас?
- Порядок.
- Лешка из девятой не буянил?
- Притих.
- Мы ему в отделении сказали: еще раз напьешься - выселим из Москвы…
- Не, пока не нажирался, - сказал дворник Хайрулин.
- Парень хороший. На баяне играет, - сказал дворник Афонин.
- Слышь, Афонин, - спросил Копытов, - а в нашем универмаге велосипеды подростковые есть?
- Есть.
- А взрослые?
- Взрослых давно не завозили…
- Но бывают в продаже-то или химичить надо?
- Иногда бывают…
- А сколько стоит, не знаешь?
- Откуда я знаю, - ответил Афонин, - я свое откатал.
- Ну ладно… Завтра узнаю.
- Скоро к нам вернетесь?
- А вот участок обойду…
- Да посидите, Кузьма Семеныч… Покурим…
- Вернусь - и покурим… Я недолго…
Копытов шел вдоль темной аллеи. Он увидел согнутое молодое деревцо и начал рыться в карманах. Нашел кусок бечевки и подвязал деревцо к шесту, вбитому рядом.
Он отошел еще с полкилометра и увидел на скамейке двух мужчин. Они сидели низко опустив головы.
Копытов подошел поближе и сказал:
- Ребятки, домой пора. Поздно.
Мужчина, что постарше, замотал головой и замычал что-то невнятное. Второй икнул и улыбнулся Копытову странной, мертвой улыбочкой. Копытов заметил, что лицо его бледно и покрыто испариной.
- И чего напились? - спросил Копытов. - Где живете? Пошли, помогу дойти хоть… Вот ведь нажрались-то, а…
Второй поднялся и стал раскачиваться с носка на пятку. Копытов взял его под руку. Удивился, потому что от человека совсем не пахло водкой.
- Или ты больной? - спросил Копытов. - Никак больной?
- Б-больной.
Копытов обернулся, чтобы спросить того, что помоложе, но ничего не успел спросить, потому что страшной силы удар обрушился на него, смял и бросил на землю. Падая, он увидел Генку, который ехал на взрослом велосипеде, жену и бабку Фросю. Она пела песню и возилась с тестом. А потом все исчезло, стало лишним и безразличным ему - отныне и навсегда.
- Пусть шофер включит прожектор, - сказал оперуполномоченный МУРа Росляков.
Яркий свет прожектора резанул ночь легко, словно острый нож кусок черного хлеба. Ночь раскололась надвое, и все увидели мертвого Копытова. Он лежал, сжавшись в комочек, щупленький старый человек с большими руками крестьянина. Его руки словно жили еще. Они обнимали землю, сквозь которую пробивалась первая зелень, казавшаяся синей в белом свете прожектора. Росляков долго и внимательно рассматривал голову милиционера, пробитую у виска чем-то тяжелым.
- Вы еще будете долго работать? - спросил он эксперта.
- Право, не знаю. Он очень плохо лежит. Где фотограф, товарищи?
- Тогда вы работайте, а я поговорю с людьми.
Дворники ничего путного рассказать не могли, потому что, кроме самого Копытова, никого не видели, голосов не слышали, и вообще ничего такого, на что следовало бы обратить внимание, сегодня не случалось.
- Он все смеялся: «Велосипед куплю», - сказал дворник Афонин.
- Он тут у вас ни с кем не ссорился?
- Да господи, он же человек мягкий.
- Был, - поправил дворник Хайрулин, - был человек…
Проводник собаки Еремушкин, вернувшись, сказал, что след оборвался в километре отсюда, около стоянки такси.
- Там машин нет?
- Пусто.
Оперативник из отделения, ходивший вместе с Еремушкиным, сказал:
- Проходящая машина была, тормозной след посредине улицы оборван.
- Вы замерили?
- Да. И ширину и длину.
- Позвоните к дежурному, пусть сообщит в ОРУД.
- Хорошо…
После этого Росляков начал осторожно - метр за метром - осматривать землю вокруг убитого милиционера. Прежде чем сделать шаг, он внимательно обследовал то место, куда надо будет поставить ногу. Он помнил, как однажды комиссар сказал ему:
- Знаете, у кого надо учиться осторожности? У слепых. Они, пока место, куда надо ступать, не ощупают, ногой не шевельнут.
Росляков запомнил это и потом много раз убеждался в точности комиссаровских слов. Он сделал еще несколько шагов и сказал эксперту: