Петровну должен забрать заказчик, когда Алмус отправит ему письмо, что работа сделана. Пока о том, что жертва уже здесь, он не знает, и Алмус заявил Петровне, что никакого сообщения отправлять не будет. На вопрос о неустойке мальчишка снова заюлил, но потом сказал, что конкретного срока исполнения не было, так что можно еще что-нибудь придумать. И это давало им небольшой, но все-таки шанс выкрутиться. И теперь, глядя на то, как старательно виновник отмывает кухню, Петровна раздумывала о том, что бы такое предпринять, чтобы вытащить мальчишку из-под удара и самой остаться в живых.
— У тебя, даже дальних родственников нет? Дяди, тети? Бабушек? Дедушек?
Еще один тяжелый вздох.
— Нету. В соседнем королевстве жила вторая бабушка, мамина мама. Но она тоже умерла.
Сватив за хвост мелькнувшую в голове идею, Петровна, скрестив пальцы на удачу произнесла:
— А кто-нибудь кроме тебя об этом знает?
— Эээ… нет.
Они переглянулись с видом заговорщиков. На лице мальчишки появилась робкая улыбка.
— Да, может получиться, — произнес он. — Только вам придется очень хорошо притворяться.
— Можешь не беспокоиться, — усмехнулась Петровна. — Лучше расскажи о вашем мире… И одежду какую-нибудь мне раздобудь.
— Одежда — это запросто, — обрадовался мальчишка, — у меня бабушкиной одежды целый сундук!
И он потащил Петровну на второй этаж.
Комнат наверху оказалось три. Одна — родительская — стояла закрытая, во второй обитал сам Алмус. Третья, тоже закрытая, когда-то принадлежала бабушке.
Бархатистый налет пыли густо покрывал пол, застеленную кровать, низенький столик с гнутыми ножками, уставленный какими-то бутылками, полку с коробками и массивный кованый сундук. Оставляя за собой следы, Алмус направился к сундуку, отпер замок и распахнул крышку.
— Вот, — произнес он, сделав приглашающий жест, словно банкир, предлагающий взглянуть на сейф, полный золота.
Петровне подумалось, что из сундука вылетит куча моли… но этого не произошло. Приблизившись, она заглянула внутрь. Взгляду предстали темные свернутые деяния, поверх которых лежали темно бордовые растоптанные сапоги немалого размера. Полная дурных предчувствий, Петровна двумя пальцами извлекла сапоги, оставив их в сторону, после чего развернула лежащую под ними вещь… и застонала. Темно-бордовый жилет мог с легкости подойти средних размеров бегемоту. Да, размерчик у почившей бабули оказался немаленький. Впервые за много лет Петровна ощутила себя Дюймовочкой. Не зря, ох не зря соседка Валентина пыталась привить ей навыки шитья.
— Иголка с ниткой у тебя есть? — мысленно содрогаясь от объемов работы, спросила она у Алмоса. О том, что Валентина всякий раз поражалась ее криворукости, она предпочитала не думать.
— Зачем ножницы? — удивился Алмус. — Можно же так, — он сделал неопределенный взмах рукой.
— Ну знаешь ли!.. возмутилась Петровна, представив себя в этом балахоне да еще с сапогами в придачу. — Я в этом парашюте на улицу не выйду!
— Да зачем, — растерялся мальчишка. — А что такое «парашют»?
И тут мальчишка ее удивил. Бегемотские тряпки, которые он уменьшил с помощью магии, стали почти впору. Цвет и фасон, конечно, ужасные, но сейчас не до жиру, решила Петровна, облачаясь в обноски.
— Неплохо, — с некоторой заминкой вынес вердикт мальчишка и протянул ей уменьшенные сапоги. Краше они не стали, но других все-равно не было.
— Ну, хорошо, — кое как смирившись с чудовищным новым видом, произнесла Петровна, — с одеждой разобрались. Теперь мне нужна комната. Бабушки в гостиной не живут.
Алмус захлопал глазами и, обведя взглядом комнату, произнес:
— Тогда вам придется жить здесь, — и торопливо добавил — Я все уберу! И пол вымою, и пыль вытру!
Петровну передернуло, комната была настолько пропитана усопшей старушкой, что, казалось, и сама она до сих пор обитает где-то здесь. От этого никакая уборка не спасет.