И многие друзья-дворяне на такие речи Квощинского только головами качали.
XIV
Исчезавший загадочно из дому старик дядька молодого князя бывал именно в доме Квощинских у друга, Марфы Фоминишны. Причина его посещений была в семье не тайной. Няня и дядька "стакнулись" в сугубо важном деле. В тот самый день, когда Сашок принял и выгнал от себя Вавилона Ассирьевича Покуду, дядька снова отпросился в гости к другу.
Восемнадцатилетняя Таня, простодушно весёлая, но скучающая, была у окошка и первая увидала Кузьмича, идущего через двор. Девушка вскочила и бросилась бегом по всем комнатам и коридору. Влетев к нянюшке, она закричала, поднимая руки над головой… Если бы не её сияющее лицо, то старуха обомлела бы от страха и поверила в пожар.
— Фоминишна, родимая!
— Ну?! — всё-таки оторопела няня.
— Кузьмич… Сама видела… Идёт…
— Ах, отчаянная. Даже напужала.
— Кузьмич! Кузьмич!
— Слышу… слышу… Так уходи, егоза… Вишь ведь… Наш пострел везде поспел. Уходи скорее.
— Он ещё во дворе… Только вот что, няня. Ты не притворяй дверь совсем. Я одним глазком погляжу и послушаю…
— Что ты! Что ты! С ума сошла, — испугалась Фоминишна. — Вот выдумает. И думать не моги этак безобразничать. Заметит он — что подумает?
— Няня… милая… Одним…
— Ни за какие ковриги.
— Одним глазком…
— Уходи! — сказала Фоминишна сердитым шёпотом. — Слышишь, Дашутка бежит с докладом. Увидит тебя да твоё розовое личико — догадается… Иди, отчаянная…
И, выпроводив питомицу, старуха вышла в коридор. Девчонка лет четырнадцати уже подбежала к её дверям и тихо вымолвила:
— Марфа Фоминишна, к вам Иван Кузьмич княжеский. Спрашивает, можно ль…
— Зови, зови. Очень рада, скажи, — усилила голос няня, завидя гостя в конце коридора и зная, что он услышит.
Между тем Таня уже влетела к матери в спальню и вскрикнула:
— Матушка! Кузьмич к ней пришёл…
— Ну так что же? Нешто можно так скакать девице из-за пустяков, — строго выговорила Анна Ивановна. — Ступай к себе, стрекоза.
И едва дочь вышла и поднялась по лестнице к себе в мезонин, Квощинская, прислушавшись, тотчас же вышла и быстро направилась на половину мужа.
— Пётр Максимович, — выговорила она, слегка задохнувшись от ходьбы…
— Что?! — несколько опешил Квощинский, заметив в лице жены что-то особенное…
— Кузьмич у Фоминишны, — шёпотом и многозначительно выговорила женщина.
"Кузьмич у Фоминишны", сношения их няни с дядькой князя имели, конечно, огромное значение в семье за последнее время.
Квощинский бывал часто задумчив и озабочен: "Выйдет ли что? Или ничего не выйдет?"
Анна Ивановна, объявив важную новость, села в кресло. Наступило молчание, так как Пётр Максимович насупился и ничего не ответил, только бросил на стол книгу, которую читал.
Затем он встал и начал ходить по кабинету.
— Дай Бог, — вымолвил он наконец тихо. — Да. Всё во власти Божией… Всякий наш шаг…
— Иногда и обстоятельства непредвиденные и случайные, — робко вставила Анна Ивановна.
— Вздор. Полно, матушка… Обстоятельства?! А кто их позволяет? Случай? А кто случай посылает? Провидение! А что такое Провидение?.. Кто?
И снова наступило молчание.
— Да. Дай Бог. Молодой князь прямо изрядный человек. Его все, кого ни спроси, хвалят. Добрый, скромный, поведения истинно дворянского, благоприличного, ни карт, ни вина, ни подолов бабьих не знает. Живёт, прямо сказать, как девица-невеста. Да. Этакого бы супруга нашей Танюше… Я бы просто… Да что говорить… Прямо обещание даю. В Киев пешком пойду. Да и немудрёно дать, правда, такое обещание, потому что брат Павел со мной пойдёт.
— А я? И я пойду.
— Ну, вот… Вместе все трое.
— Только одно вот обидно. У него немного достоянья… — вздохнула Квощинская.
— А богач да козырник, — строго спросил муж, — хорошо? Ныне прокозырял пять тысяч, завтра десять… Или бабий махальник… Что ни увидел юбку — и махнул за ней.