Саня подождал, когда это чудо техники, скрипя и гремя всем что может скрипеть и греметь проедет мимо и сдал назад, лихо выруливая на дорогу. Я покрепче вцепился в ручку двери
– Сань, да не гони ты так, тут же ментов где только можно и где нельзя – толпами. А ну как остановят?
– Спокойно, я посмотрел, вроде тут пост был, но они куда-то смотались. Хотя понятно куда, время то обеденное, – машина вырулила на проспект и, пристроившись за каким-то грузовичком, из кузова которого торчали косо уложенные доски, неспешно поехала в направлении моей квартиры.
– Гайцы тоже люди. Но им же не положено, разве нет?
– Положено-не положено, а жрать хотят. Ну, и ходят по очереди, а тут вроде оба свалили. Случись что – они в макдаке… интересно работают, хотя тут вам не Москва, не Ленинградка…
Машина проехала площадь Капошвара и, мимо парка – на улицу Ротмистрова. Да, место тут, мягко говоря – не айс, но другого пока нет. Хорошо, что у меня хоть тут однушка имеется, родители купили. Стоило нам съехать с ровного асфальта Волоколамки, как начались "русские горки" – дорогу конкретно на этой, заштатной, захолустной улице ремонтировать никто даже и не собирался. Правда, к чести моего жилища стоит сказать, что тут совсем недалеко находится бассейн, правда я в него ходил всего два раза, а после того как его закрыли в связи с какой-то инфекцией – не возвращался. Но всё равно – рядом с домом. Тут же, на этой улочке можно найти и "сауну". Хотя сауна так себе – одно название, только проститутки.
Сань, а ты в мою хату то давно наведывался?
– Да, с неделю назад. Цветы потравил, тараканов полил, с соседкой поругался.
– Так не померла ещё? – удивился я. Соседка – старая рухлядь, лет ста на вид, сплетница и склочница номер один.
– Жива, что б её черти в ад утащили. Даже без повода прицепиться может, а уж с поводом вообще со свету сживёт.
– Главное лишний раз повод не давать, – я снова был вынужден вцепиться в ручку, заехали мы во двор. Двор самый что ни на есть "глубинка России", – сломанные качели, стоящие тут с советских времён, около соседнего дома – мусорные контейнеры, во дворе – деревянные лавочки и столик, на котором в хорошую погоду устраивают "пикничок" местные синявки.
Саня, верно уловивший моё настроение вылез из машины и, дождавшись, когда я выйду – запер дверь. Тверь это вам не Бобруйск – тут вокруг города несколько колоний, а соответственно и зэков. Беглых, конечно, нет, зато есть те, что осели в городе, остепенились. Или не остепенились, а просто промышляют там же, где и "откинулись". В общем – дело швах, криминалитета хватает и могут запросто увести даже такую машинку.
– Ты смотри, они её ещё завести не смогут, – улыбнулся я, когда Санёк, оббежав машину, извлёк из багажника замок-стопор и пристраивал его на колесо.
– Уведут, у Лёхи, того, с Орджоникидзе, увели приору. И ведь понадобилась кому то, а такие тачки как моя – лакомый кусочек для угонщиков. Они ж не видят, что движок почти сдох, вот и облизываются.
Подождав, пока несуразного вида, похожая на разводной ключ конструкция была закреплена на колесе, я открыл дверь, впуская вперёд Саню, – давай, отогреемся, чай не май-месяц.
– Ага, Июнь. – Усмехнулся я. Действительно, погода была противна ещё и тем, что лето уже началось, а дожди ещё почти весенние. Холодные.
Забрались в дом, наконец то. Саня уверенно прошёл по тёмному коридору и открыл дверь моими ключами, которые я ему перед уездом в Москву оставил.
Через несколько часов
Перевернув бутыль, я налил в последний раз. Ну, не умею я пить, не умею. Моя еврейская душа не лежит к алкоголю, да и тело тоже протестует против отравы. Выпить немного, "для сугреву" можно, это в пределах допустимого, но вот дальше…. Но расскажу по порядку.
Приехав домой, Саня распечатал бутыль, всякие "бутербродики-салатики" были уже покрошены и порезаны, готовы к употреблению в виде закуски.
Когда Саня достал эту "дуру", мне вспомнились слова из "кавказской пленницы" – "Что тут пить?"
Действительно, литра на два с половиной коньяку на двоих – это слишком. И даже то, что я вроде как не собираюсь особо много пить – не сильно утешает, я знаю Саню – он пить будет, и много. Профессиональный студент, итить! Хотя до совсем уж мертвецкого состояния никогда не напивались, ни он, ни я.