– О чём я вам и говорю! – радостно поддакнул Яков, – именно что без обилия информации. И нет никакой необходимости создавать самим море различных книг. Мало кто за всю жизнь читает больше ста книг, а то и вовсе счёт идёт на десятки. Вот вы сколько прочитали за свою жизнь?
– Хм… несколько тысяч, наверное, – засомневался я, – знаете, в наших условиях книги как грязь, читаются быстро, забываются тут же.
– Именно. Зачем такие сложности, если можно издать несколько десятков книг? Сотню.
– Помножьте на тираж, – не согласился я, – допустим, маленький тираж для нашего мира, пять тысяч экземпляров. Получается пол миллиона книг. Где вы возьмёте такую мощность? И кто займётся их созданием, ведь для этого нужна работа настоящих профи, что бы понятно разжевать и в рот положить…
– Сделаем, – обрадовался Козлов.
– Пока что не буду гнать лошадей, – не согласился я с ним, – предлагаю взять Архангельских обывателей в качестве пилотного проекта, но и только. В сам эксперимент не вмешиваться, осуществить с помощью имеющихся возможностей.
– Понятно, – снова погрустнел на мгновение Яков Вениаминович, но только лишь на мгновение.
Честно говоря, Козлов в чём-то прав. Я не могу с ним не согласиться, но такое дело нельзя просто взять нахрапом, это даст только кучу проблем и ни одного решения. Поэтому я не спешил сразу реализовывать всё, что было нужно. Если посмотреть на проблему более глобально – наша проблема в том, что все местные не умеют читать. Именно читать, остальному можно научиться, читая книги. Особенностью местного быта было то, что книга – это не массовый способ хранения информации, а что-то вроде картины или статуи, это штучное произведение искусства. Даже печатное дело, уже нашедшее кое-какое распространение в России, не изменило положения дел – стоимость книг высока, их покупают только редкие люди и относятся к ним архибережно, а не как мы – свалили в стопку, да стопку в топку, если замечен какой дефект при печати. Поэтому предложение Козлова было не лишено рационального зерна – именно через увеличение числа грамотных людей и профессиональной литературы мы можем повысить КПД населения. Я задумался над этим серьёзно, а Козлов, гад, – ухмыляясь сел на диван и не мешал мне думать. Для выпуска большого количества книг нужны целые полиграфические комбинаты, тонны красок, бумаги и так далее, но это уже не моя забота. Это пусть местные суетятся, может, чуток поможем знаниями и технологиями, но не более того. Наши печатные машины были цифровыми, брали заготовки в PDF, печатали довольно маленькими тиражами в мягкой обложке, а потом это надо было ещё и склеивать. Более серьёзная типография – это уже уровень промышленного предприятия. Конечно, много места она не займёт при таких тиражах. Нужны были по-настоящему промышленные печатные машины. Насколько я знал, были и такие машины. Главное преимущество цифровой печати перед обычной – не нужны были сотни и тысячи человек обслуживающего персонала. Даже десятки не нужны были – два человека на машину, один печатает, другой склеивает на специальном станке. Тут, насколько я понял, ситуация иная…
– Вот что, – обратил я на себя внимание Козлова, – пулемёт я вам не дам. В смысле, многовато будет – типографию устраивать. Максимум – хорошая цифровая печатная машина, обслуживающего персонала тоже выдать не могу. Максимум – привлечь из уже имеющихся людей, по профессии. И главное – всё, что напечатаешь, пускать в серию только после одобрения мной и вычитки. Если, не дай бог, найдётся что-то в тексте, чего быть не должно, или то, что может сыграть на руку нашим естественным врагам… ну, ты понял.
– Понимаю, – с грустью и примирением с реальной действительностью, сказал Козлов.
– Хорошо, саму печатную машину и расходники я тебе достану, а дальше – сам, как получится. Это даже не второстепенное, это пятое-десятое по важности дело.
Козлов ушёл довольный, однако мне от этого было не легче. Ещё чего доброго – устроит тут аншлаг или схлопочет от попов обвинения в ереси, и создаст проблемы на пустом месте. Или ляпнет на бумагу что-то не то и всё, объясняйся потом с местными. Поэтому сплюнув, я попёрся в наш двадцать первый век, предварительно захватив машины и своего друга. Саня даже забыл, о чём мы говорили пару часов назад, поэтому оторвался от какого-то важного дела.
– Подъём, Саш, – оторвал я его от работы в мастерской, – не забыл? Тебе ещё ехать и договоры договаривать.
– О, точно, – он оглянулся на ту сторону мастерской, где работали инженеры и тяжко вздохнув, попросил несколько минут, переодеться. Переоделся он быстро – я только двигатель завёл и мы выехали.
Кстати, о генерале. Семёнов наконец-то вошёл в ритм. То есть перестал выглядеть как загнанная лошадь. К нему мне и предстояло съездить. До МКАДа мы добрались вместе с Саней – я держался позади него, а потом разделились. Я загнал машину на стоянку и пересел на метро, а Синицин поехал дальше. Работа ему предстояла нелёгкая, поэтому его я тревожить не собирался.
Семёнов кого-то очень громко распекал по телефону, так, что через дверь было прекрасно слышно. Как только он закончил ругань, я, постучавшись, вошёл.
– Синкерович! – обрадовался генерал, – как жизнь молодая?
– Нормально, товарищ генерал. А у вас что за причины так ругаться?
– Что, слышно? – сконфуженно посмотрел он на лежащий на столе телефон. Древнюю нокию самой неубиваемой модели.
– Не то слово. Люди даже стороной обходят кабинет.
– А, не бери в голову, – махнул он рукой, – опять какие-то проблемы с оборудованием. Вот не понимаю я людей – как только дали им полную технологическую свободу, они натащили себе самого сложного оборудования, а потом чешут репы, думая, как эту фигню использовать. У тебя-то как?
– Тоже неплохо, – кивнул я, – утром состоялась презентация первого парового двигателя полностью нашего. Радости было – не счесть, ведь его то, двигатель, можно свободно применять. Уже строим наполеоновские планы по механизации, и ещё Козлов воду мутит…
– Ну-ка, – подался вперёд Семёнов, – что там с этим… Козловым?
Насколько я понял изо всех оговорок, этому гиперэнергичному пенсионеру генерал доверял меньше всего. Причина, думаю, ясна, Яков Вениаминович же, а не Иван Иваныч.
– Решил попытать счастья в просветительской деятельности. Лавры книгопечатника не дают ему покоя, вот и пришёл сегодня ко мне, – я нагло сел на стул перед генеральским столом, – пришёл и выдал перл про массовый выпуск учебников и букварей для местных.
– Ну даёт, – усмехнулся генерал, – кого там учить? Кому это надо?
– Вот, примерно это я ему и сказал, – поддакнул я генералу, – мартышкин труд получится. Хотя, признаться, в его идее есть рациональное зерно. Ведь даже если из миллиона крестьян мы выловим одного Ломоносова или Кулибина, эта затея будет уже не зря начатой. Да и с развитием самой индустрии повысится и спрос на грамотных людей. Только взялся он за неё не с того конца.
– Именно, тут нужны школы для выдающихся детишек, с пяти-семи лет начинать уму-разуму учить, тогда и будет толк.
– Верно. Однако я ему всё же пообещал достать небольшие по нашим меркам мощности – высокопроизводительную цифровую печатную машину и расходники. Чем бы Козлов не тешился, лишь бы под руку не лез. Да и в концепции информационной войны кое-какая известность ему не помешает.
– Ну ты это загнул, – улыбнулся генерал, – ладно, шутки в сторону. Надо будет ещё несколько раз открыть порталы, пропустить два эшелона с материалами в Трансвааль. Забыли, сволочи, прихватить с собой расходники для оборудования. Вернее, забыли записать в список заказов, вот и дорабатываем.
– Понятно, – кивнул я, – ну это дело простое. Кстати, тут возник интересный разговор… вернее, он давно уже вёлся. Нам же понадобятся различные промышленные механизмы для работы. Ну, краны, насосы и так далее… однако в окончательную концепцию развития я их объединил только сегодня.