Поняв, что перед ним все-таки министр, офицер козырнул, а представитель протокола двора поспешил проводить Зэрони в кабинет короля.
Михай знал, что аграрная реформа практически уже осуществлена, крестьяне на местах захватывают земли с самой осени. Сегодняшняя процедура означает лишь узаконение проведенной на деле реформы. И он поставил свою подпись под декретом, даже не перелистав его. От приближенных Михай знал, что реформа не касается королевских имений, но, посмотрев, с какой уверенностью держится перед ним, королем Румынии, этот сбитый словно из куска чернозема мужик, подумал, что близится час, когда Хории подойдут вплотную и к его, короля, землям.
Зэрони вернулся с подписанным декретом в Совет министров, где Петру Гроза готовил заявление, в котором подчеркивалось, что правительство страны, обеспечив узаконение аграрной реформы, считает, что сейчас не только крестьянство, но и весь румынский народ вступил на новый путь. Это путь благосостояния, плодотворного труда и счастливого будущего свободной, демократической Румынии. «Алмаз, — говорил Гроза, — добывается из глубин с огромным трудом. Мы его добыли своими руками и потому знаем его ценность».
Алмазом считал Петру Гроза полученную в такой тяжелой борьбе землю и призывал к дружному выходу на поля, для того чтобы обработать их с таким старанием и с таким умением, как обрабатывают алмаз.
Предстоял весенний сев, и 400 тысяч новых крестьянских хозяйств, образовавшихся после реформы, впервые должны были обрабатывать «алмаз» для себя.
И крестьяне-румыны, и крестьяне-венгры, и крестьяне-немцы, и крестьяне-сербы получили землю, потому что они крестьяне, потому что это их земля, а не потому, что они принадлежат к той или иной национальности.
Этой весной сорок пятого года на помощь крестьянам вышли рабочие фабрик и заводов, они возили в деревню плуги и бороны, ремонтировали телеги, ковали рыхлители, косы, серпы.
Этой весной осуществлялся на земле Румынии союз серпа и молота, за укрепление которого так долго и упорно боролись коммунисты Румынии и «Фронт земледельцев».
Этой весной вместе с румынскими крестьянами трудились на земле солдаты Красной Армии, охранявшие в то сложное время вместе с частями румынской армии труд и покой этого народа от происков внутренней и международной реакции.
Этой весной пришла великая радостная весть из Берлина, весть о том, что гитлеровская армия безоговорочно капитулировала и в Карлсхорсте маршал Жуков от имени советского народа принял эту капитуляцию.
Румыния на заключительном этапе войны тоже внесла свой вклад в общую победу.
9 мая 1945 года доктор Петру Гроза с особой радостью говорил, что после великой Победы начинается новая жизнь, основанная на демократии и взаимопонимании между народами.
«Мы плачем и смеемся одинаково в наших дойнах, у нас общие надежды и общая печаль, работаем, живем и умираем одинаково. И это все наше. Почему же тогда не должна быть общей сама жизнь с ее общими радостями и печалями?»
Гроза хорошо знал, что печалей, трудностей еще очень много, но они отступят перед самоотверженным трудом, перед искренней дружбой.
Пройдет почти тридцать лет, и румынские историки охарактеризуют следующим образом обстановку того времени:
«Экономика страны находилась особенно в тяжелом положении. Главные экономические позиции были в руках эксплуататорских классов. В промышленности, торговле и в банках значительную долю составляли иностранные капиталы. Объем промышленной продукции снизился больше чем наполовину по сравнению с уровнем 1938 года, а транспорт, особенно железнодорожный, был практически парализован. Острая нехватка промышленного сырья усугублялась саботажем реакционной буржуазии. В тяжелом положении находилось и сельское хозяйство, истощенное гитлеровским грабежом, военными поставками и жесточайшей засухой. Острая нехватка продовольственных продуктов и других товаров первой необходимости привела к бешеному росту цен и к катастрофическому падению стоимости национальной валюты, что наносило тяжелый урон жизненному уровню трудящихся. В тех условиях экономическое преобразование страны являлось краеугольным камнем процесса консолидации демократического режима.
Одновременно с многочисленными сложностями внутри страны демократические силы встречали целый ряд трудностей внешнего порядка, касающихся и политической и экономической области. Империалистические круги Запада неоднократно пытались вмешиваться во внутренние дела страны, они были крайне озабочены революционными преобразованиями и перспективой потери своих прежних позиций в Румынии».
Петру Гроза и руководители компартии хорошо понимали, что Румыния собственными силами не справится с этими внутренними и внешними трудностями.
К Петру Грозе в Совет министров и в Центральный Комитет «Фронта земледельцев» шел непрерывный поток людей. Приходили поздравлять, заходили за советом, обращались с просьбами. Приносили на разрешение крупные государственные вопросы, но попадались и пустяки. Иные думали, что у премьера найдешь все-все, что ни пожелаешь. У него все есть. И Гроза, чтобы не обижать людей, прибегал к шутке, к пословице, и слух об этом быстро распространялся по стране.
У Грозы, кроме огромного знакомства среди ученых и интеллигенции, политических деятелей и священнослужителей, было много крестных сыновей и дочерей, многим он оказывал честь быть посаженым отцом на свадьбе. Так вот, в один весенний день, когда он сидел над проектом упорядочения финансового хозяйства страны, попросился к нему крестьянин из Олтении. Гроза принял его, расспросил, как дела в олтенских деревнях, как справились с посевной. Крестьянин отвечал, что все хорошо, ждут урожая, а у него самого одна большая просьба к премьеру, потому и приехал в Бухарест.
— Что это такое случилось у тебя? — спросил Гроза.
— Крыша прохудилась. Протекает, проклятая, и вот пришел за помощью. Соседи смеются надо мной: у него такой посаженый отец, а он плачет, что крыша худая!
Грозе стало и смешно и горько. Что же ему сказать, этому крестьянину, что ответить?
Встал, подошел к стене, где висела большая карта страны.
— Иди сюда… Знаешь, что это?
— У меня же четыре класса! — гордо сказал крестьянин. — Окончил с короной!
Гроза усмехнулся. Четыре класса! С короной! Только лучшие ученики удостаивались короны — венка из бессмертников. Четыре класса — это такая редкость в мире сплошной неграмотности села, это почти высшее образование… Так что же скажет он, премьер-министр, этому сельскому грамотею, у которого прохудилась крыша? Шуткой ведь не обойдешься — ему кровля нужна.
— Так что же это все-таки?
— Это карта нашей любимой родины, — ответил крестьянин.
— Правильно, знаешь, значит. Так вот, над всей этой любимой родиной прохудилась, дорогой мой, крыша, очень сильно прохудилась. И ее нельзя латать. Менять нужно крышу, понимаешь? Над всей страной… — И Гроза провел рукой по карте. — Над всей… Помоги соорудить эту новую крышу, и тогда и над тобой не будет капать. Понимаешь? Ведь у тебя четыре класса образования… С короной…
— Понимаю…
— Вот видишь, я знал, что ты поймешь… Так помоги же мне. Расскажи своим крестьянам в селе, что Гроза пытается вместе со всем народом построить над страной новую крышу. Пусть и они помогут… А сейчас вот я закончу с этими бумагами, и пойдем ко мне домой, ведь ты приехал не только своего посаженого отца проведать, но и мать, правда?
— Да, да… Я буду очень рад, только не хотелось бы беспокоить…
— Какое там беспокойство?
Гроза поднял трубку. Ответила жена.
— Ани, налей-ка пару кружек воды в кастрюлю с супом, у нас сегодня за обедом гость будет.
Крестьянин знал, что Гроза умеет шутить и так.
Петру Гроза радовался, как ребенок, когда узнавал о том, что рабочие единым фронтом поддерживают правительство, понимают трудности, с которыми связана его деятельность. Вскоре после визита олтенца Грозе доложили, что приехала группа шахтеров из долины Жиу, из той долины, где были страшные бои рабочих с королевскими жандармами в 1929 году, и он, Гроза, поднял тогда свой голос в поддержку шахтеров. Делегация рабочих привезла в Бухарест в подарок председателю Совета министров триста тонн угля.