Петру Великому покорствует Персида
Глава первая
МЕШОК УШЕЙ
Из живого мёртвый станется, из мертва живой не сбудется.
Пословица
Город Астраханский, а народ-от в нём хамский.
Присловье
Вашего Царского Величества славные и мужественные воинские и политические дела, чрез который токмо единыя Вашими неусыпными трудами и руковождением мы, Ваши верные подданные, из тьмы неведения на театр славы всего света... произведены и в общество политических народов присовокуплены: и того ради... дерзаем мы, именем всего Всероссийского государства подданных Вашего Величества всех чинов народа, всеподданнейше молити, да благоволите от нас в знак малого нашего признания толиких отеческих нам и всему нашему отечеству показанных благодеяний титул ОТЦА ОТЕЧЕСТВА ПЕТРА ВЕЛИКОГО, ИМПЕРАТОРА ВСЕРОССИЙСКОГО прияти. Виват, виват, виват Пётр Великий, Отец Отечества, Император Всероссийский!
Из речи канцлера Г. И. Головкина [1] на торжественной обедне в Троицком соборе Санкт-Петербурга по случаю заключения Ништадтского мира, 22-го октября 1721 года.
...Обычай был в России, который и ныне есть, что крестьян и деловых и дворовых людей мелкое шляхетство[2] продаёт врознь, кто похочет купить, как скотов, чего во всём свете не водится, а наипаче от семей, от отца от матери дочь или сына помещик продаёт, от чего немалый вопль бывает: и Его Царское Величество указал оную продажу пресечь...
Из Указа Петра
...Его царское величество повелел инженер-полковнику барону де Лубрасу[3] отправиться в Рогервик, лежащий по ту сторону Ревеля (ныне Таллинн. — Р. Г.), и построить там порт, который... будет, по расчётам, одним из лучших в Балтийском море...
...Я слышал, что в обществе запрещено говорить на ухо под страхом денежного штрафа...
...В видах предупреждения беспорядков и охранения спокойствия, количество стражи в здешней резиденции удвоено...
Жан Лави, французский консул в Петербурге [4] — Гийому Дюбуа [5] , кардиналу, королевскому министру иностранных дел
...Вступление царя в город уже совершилось. Он вошёл пешком, во главе своей гвардии, и шествовал по Москве, протяжённость которой громадна, проходя под арками, приготовленными для встречи. Этот торжественный поход продолжался с шести утра до семи вечера. Монарх поместился в селе, называемом Преображенским, где он родился, в сопровождении необычайно многочисленной свиты — своей и царицы. Дело в том, что царь приказал сопровождать его в Москву всем пехотным и морским офицерам и всем главнейшим членам Сената и прочих коллегий. Все ожидают какого-нибудь трагического события, и многие поговаривают втихомолку о князе Меншикове и графе Апраксине, злоупотребления коих продолжаются[6], несмотря на полученные ими выговоры и на грозящую им опасность...
(...Толстой[7] говорит мне, что Шафиров[8] человек талантливый, но очень горячий. Последний обвиняет первого в неумении хранить что-либо в секрете. Остерман[9] средний между ними и хитрее обоих). Тут готовятся к большому маскараду — в лодках, на льду реки...
Андри де Кампредон [10] , полномочный министр Франции — кардиналу Дюбуа, январь 1722 года
...К счастью, мы отделались только усталостью да холодом, всё остальное, главным образом выпивка, обошлось довольно прилично. Маскарад составлен был из 64 поставленных на сани различных морских судов. Царское судно — 36-пушечный корабль на всех парусах. За ним следовал кит громаднейших размеров. На нём — ряженые в различных костюмах, в том числе представлявших и зверей. Адмирал Апраксин ехал на галере. Царица и придворные дамы — в крытых барках, остальные — в шлюпах... Князь-папа восседал на большой высоко поднятой раковине, за которой ехали так называемые кардиналы верхом на волах. За ними — сани в собачьих упряжках либо запряжённые свиньями, медведями...
Кампредон — Дюбуа
...Монарх... издал три дня тому назад указ, повелевающий всему дворянству явиться к первому марта в Петербург и другие губернские города под страхом объявления ослушников негодяями, с конфискацией их имущества, с отдачей половины его доносчикам, а половины в казну, выставлением их имён у позорного столба... Побудительной причиной к изданию такого указа послужило намерение узнать, кто из подданных способен занять служебные должности взамен иностранцев, которых царь, как говорят, хочет всех удалить...
...Царь отставил от должности почти всех президентов коллегий или советов... поговаривают, будто барон Шафиров, не желая больше оставаться под началом графа Головкина, собирается в отставку, если ему не дадут одному управлять коллегией Иностранных дел, и будто царь согласился на его требование, так как не может обойтись без него...
Кампредон — Дюбуа
Артемий Петрович Волынский, новопоставленный губернатор[11] новоучреждённой губернии Астраханской, решительным шагом покинул присутствие и, не оглядываясь, направил шаги свои к Успенскому собору. За ним следовала свита: вице-губернатор, правитель канцелярии, три полковых начальника и канцелярские служители.
Народу под губернатором было много: в губернской канцелярии не было ни одного свободного угла, а не то что стола. Стоило объявиться губернии, как с жужжанием, подобно мушиному, налетало невесть откуда крапивное семя с рекомендациями, аттестациями, прошениями... Всё более из тех, что не приживались по худому нраву, по склочности либо по пьянству. Смиренно кланялись, клялись не щадить живота своего. Да что с того: дело и под строгим призором шло туго. Одно слово: край. Край государства Российского. Край южный, знойный, беспокойный. Где хоть и пашешь да сеешь, а урожая не сбережёшь...
Вышед на крыльцо, Артемий Петрович невольно сощурился. Из-за Кремлёвской стены торжественно выплывало солнце, и в его лучах свежевыпавший снег казался драгоценным покровом серебряной парчи и слепил глаза.
— Эка благодать Божия, — молвил губернатор, обернувшись к своим спутникам.
— Благодать, благодать, — как эхо отозвались они.
Огненный шар поднимался всё выше и выше, приветствуемый гортанными кликами воронья, искрапившего заснеженные Кремлёвские стены, купола и кресты Успенского собора. Трезвон двух колоколен, маломощных по громаде собора, не мог заглушить оголтелого карканья. Всё это сливалось в своеобразную симфонию утра, симфонию праздничную в искристо-серебристом снеговом уборе.
Из посада — из Белого города — сквозь Пречистенские ворота с их тяжело нахлобученной шапкой башни текла к собору живая река богомольцев. По её берегам, почти ровным от великого почтения к цели движения, стояли солдаты, не давая строю сбиваться в стороны, блюдя благолепие. Солдаты были и на гульбище, кольцом каменного кружева опоясавшем тулово собора.
Предстоял праздничный молебен: накануне с приличествующей позднотою за дальностью отстояния от столицы была получена реляция о счастливом заключении Ништадтского мира.
Виват Пётр Великий, виват император победительный, виват и слава! Окончилась долгая и трудная война со шведом. Кабы не гибель их главного воителя, великого задиралы Карла, Каролуса XII, войне этой, пожалуй, не было бы конца. Король шведов неустанно лез на рожон, бросался в самое пекло, он был воитель природный и возвеличил шведов своим воинским горением. Каролус был несговорчив и упрям, он был плохой дипломат, но зато великий полководец — сего было достаточно.
С его гибелью захирела и иссякла победительная Швеция, ещё недавно державшая в страхе всю Европу. Наконец-то она согласилась на переговоры, закрепившие за Россией все её завоевания, пуще всего на вожделенном для Петра Западе: в Ингерманландии[12], Лифляндии, Курляндии... Первоклассные порты и гавани — Рига, Ревель, Мемель, прославленные торговые ганзейские города с их уходящей в глубь веков историей, с их великолепными храмами, с их прославленными корабельщиками, искусным мастеровым людом...
1
4
5
6
7
8
9
10
11
12