Покурив, выпив и поболтав о жизни, Антон отвел Элину в маленькую комнату, где все-таки оказалась застеленная кровать. Половой акт шел гладко, как по маслу, Элина уже вошла в роль и перестала нервничать. Мужчина, казалось, был доволен, приговаривал что-то грубо ободряющее, однако никак не мог кончить, стал ругать ее за непрофессионализм, грозился пожаловаться начальству, в результате Элина опять разнервничалась. Антоний, которому так и не удалось кончить, снял презерватив, сказал: «да ладно тебе, не парься», выпил на кухне пива, вернулся и тут же уснул.
Элина хотела по-тихому уехать, но вспомнила, что на такси у нее нет денег, что в таком виде ее заберет первый же мент, которого придется ублажать, да еще и бесплатно, так что прислонилась к юноше и тоже заснула.
Утром, которое для Антония начиналось часа в два дня, было солнечным и тихим. Он сварил два кофе. Раковина была завалена горой тарелок, которую он предложил Элине помыть. Она с возмущением отказалась.
— Ну чо, хорошо в Москве? — спросил Антон, отхлебывая кофеек.
— А чего хорошего? Грязно, черных полно. Одесса в сто раз красивей. Ты не поверишь, но я просто ненавижу свою работу. Вот точка раскрутится немного, заработаю и поеду домой.
— А чо? Интересная профессия, по-моему, — искренне удивился Антон, забивая новый косяк. — Все время общаешься с новыми людьми, секс, все такое. Э-э… Знаешь что… — Ему вдруг захотелось трахаться, но он вовремя вспомнил, что презервативов больше нет, а идти за ними к метро было лень.
— Что? — настороженно спросила девушка.
— Да так, ничего. Подумал, какая же ты бестолочь.
Элина поджала губки. Она уже не боялась, что клиент нажалуется на нее начальству, но ей было стыдно, что она показала себя не с лучшей стороны в профессиональном смысле.
— А это что? Это «сноуборд» называется?
К стенке прислонены два сноуборда. Один разрисован пестрыми картинками, какие-то языки пламени, яркие буквы, другой белый, картинок нет почти, только замысловато выписанная буква А на носу. На стене висит плакат, на нем белоснежные вершины, на их фоне юноши и девушки на досках и надпись Dombai Snowboard Camp 1998.
— Ага, сноуборд. Поехали?
— Щас. Вот прям взяла и поехала. А трудно на этой штуке кататься?
— Не-а. У тебя получится, я чувствую. А чо, правда, поехали. Побросаем шмотки в автобус и вперед. На вторые сутки мы там.
— Ага.
— Нет, правда, чо тебе здесь? Ну, работа. Работа не волк, особенно твоя. Ну а начальство, это понятно, у меня тоже начальство строгое. А мы пошлем всех на хер и поедем кататься, заодно потрахаемся, я тебя научу, не ссы. И на доске тоже. Денег я нарою, не вопрос, комбинезон, очки, бипер, ганджички, ясен пень. Класс!
— Ты чо, придурок? Дай денег на тачку, я домой поеду.
* * *
В поселке Домбай сутолока, музыка, праздничная суета. В громкоговоритель объявляют программу третьего дня Dombai Snowboard Camp 1999. У фуникулера толпа крутых сноубордистов в широченных штанах. У кого на голове шлем, у кого панковский ирокез, у кого ирокез прямо на шлеме. Лямки от брюк болтаются на заднице. Переговариваются по рации с теми, кто наверху. Тепло, жарит солнце, под ногами ручьи. Немногочисленные об эту пору горнолыжники чувствуют себя лишними на этом празднике жизни. Повсюду звучат сладкозвучные «фрирайд», «бэккантри», «хелиски», «бигэйр» и загадочный «джиббинг», готовятся к демонстрационным заездам «страйк-райда». Антон и Эвелина разгружают перед гостиницей Домбай серый от грязи автобус.
На второй день Элина уже освоилась и чувствует себя куда более уверенно. Снег есть только на верхней очереди. Она сползает «бульдозером» и уже кое-как поворачивает на уцелевшем снежном языке перед гостиницей. Будучи некогда перворазрядницей по спортивной гимнастике, она управляет снарядом не хуже некоторых экстремалов с годовалым опытом. Она умеет скакать как заяц вверх по склону, прыжком развернуться на 180 градусов, знает даже, чем отличается хавпайп от квотер-пайпа, но это не так уж важно, потому что карачаи под водительством группки австрийцев достроить не успеют ни то, ни другое. Но это никого «не парит», париться здесь не принято. Ходит она, заложив доску за спину, улыбается «фрирайдерам», сторонится горстки заносчивых «жестких», доску зовет ластой, но если и присядет к другим ластоногим, что, покуривая травку или попивая пивко, ведут неспешную беседу о лавинах и лавинных датчиках, то тут же вскочит и умчится тренироваться дальше. Первые уроки взяв у Антона, Элина теперь мучает вопросами асов, приходит на гору утром, когда Антон спит, а уходит с горы последней, валится в изнеможении на кровать, так что когда Антон, в свою очередь, приходит с тусовки, девушка уже спит мертвым сном.