Просители низко кланялись, просили у барина-боярина различные милости. Барин-боярин каждому говорил что-нибудь обидное, обзывал их оборванцами, мужичьём вонючим. Кончалась скоморошина тем, что все набрасывались на барина-боярина и били его, а он старался спастись, но обычно барину-боярину это не удавалось.
От скомороха, который изображал барина-боярина, зависело очень много: он должен был умело оскорблять «просителей», а во время драки веселить зрителей, показывая свою трусость.
У Потихони сцена драки выходила особенно смешно: такой богатырь, а трусит!
В разгар потасовки тощий Грек обычно произносил своим набатным голосом:
— Люди добрый, посмотрите, как холопы из бояр выбивают жир!
…Петруха разглядел всего трёх скоморохов: вор был «боярином», а два других, меняя шапки, изображали мужиков-просителей. В то время как один из них переговаривался с «барином-боярином», другой играл на гудке и приплясывал.
Скоморохи были опытные — Петруха это сразу понял. Ведь втроём выступать трудно — отдыха не получается, подмены нет…
Видимо, двое пожилых скоморохов давно знали друг друга, а вор лишь недавно примкнул к ним.
«А может, они все воры? — подумал Петруха. — Целая шайка?»
Тем временем «мужики» начали тузить «барина-боярина», вокруг раздался радостный смех: вид побитого «барина-боярина» всегда веселит народ.
Скоморохи обошли с шапками зрителей и, наигрывая плясовую, двинулись в другую часть рынка.
Пробежал, расталкивая народ и громко ругаясь, какой-то краснорожий дядька, очень похожий на вылепленную Петрухой куклу — пучеглазого стражника.
— Боярский холуй за подмогой побежал! — крикнули рядом.
Петруха вздрогнул: кто-то из людей воеводы побежал за стражниками. Скоморохов могли посадить в яму, обвинив их в «подстрекательстве к избиению».
«Надо предупредить!» — решил Петруха и бросился следом за скоморохами.
Петруха смог пробраться к скоморохам тогда, когда они уже начали своё второе выступление.
Площадка находилась прямо перед купцом, продающим сундуки.
Вор снова был «барином-боярином».
Петруха не решался помешать представлению.
«Авось успеют деньги собрать, пока стражники появятся… А может, здешний воевода подобрее других, тогда всё обойдётся…» — думал Петруха, прижимая к груди свёрток с куклами.
Скоморохи, может быть, и успели бы закончить игру, но «барин-боярин», убегая от «мужиков», бросился к торговцу и затеял такую возню среди сундуков, что из-за криков старика купца и его сыновей, смеха зрителей никто не заметил, как над толпой блеснули бердыши — появились стражники, сопровождаемые краснорожим дядькой.
Увидя их, Петруха рванулся к скоморохам, но сам, споткнувшись о сундук, чуть не свалился.
— Стой! — раздался зычный крик стражника. — Глумцы, голь перекатная, бесовское отродье, смутьяны!..
Погрустневшие скоморохи, на ходу снимая с себя колпаки, послушно подошли к стражникам.
Петруху удивил довольный вид скомороха-вора, который первым подскочил к стражникам. Словно радовался он этой беде.
— Мы люди прохожие, зла никому не делаем, — начал пожилой скоморох, но стражник остановил его:
— Воевода-батюшка повелел всех скоморохов в яму посадить! Кто тут ещё скоморохи? Их трое было? — обратился стражник к краснорожему.
— Трое, трое, все тут, — подтвердил краснорожий. — Будут знать, как смуту сеять, бояр бить!
— Держи вора! — раздался истошный крик старика сундучника. — Кошель украли! Из сундука вынули!
— Держи! Держи! Держи!.. — закричали сыновья сундучника, и один из них ухватил Петруху за плечо.
— Да ты что? — попытался вырваться Петруха, но парень так крепко вцепился в зипун, что тот жалобно треснул.
— Ты и давеча тут вертелся, у сундуков, — сказал парень, — я тебя приметил. И сейчас опять прямо в товар влез!
Стражники, как коршуны, почуявшие добычу, даже вперёд подались.
Петруха растерянно огляделся и вдруг наткнулся на наглый, торжествующий взгляд скомороха-вора.
Мгновенно встала перед Петрухой вся картина: как нарочно вор затеял потасовку среди сундуков, как обрадовался стражникам — ведь скоморохов отпустят на волю в конце концов, а вору клеймо ставят да батогами рёбра считают.
— У него кошель! — показывая на вора, закричал Петруха. — Держите его! Вор он, а не скоморох!
— У него кошель! — показывая на вора, закричал Петруха. — Держите его!
Стражник так ловко и сноровисто вытащил у вора кошель, будто знал, где тот его прятал.
— Держите его! — закричал вор, показывая на Петруху. — Это не вор, зато скоморох!
Стражник бердышом ткнул Петруху в спину:
— Иди сюда!
— Да он же ещё малец совсем! — сказал один из пожилых скоморохов стражникам. — Отпустите его!
— Не по годам бьют, а по рёбрам! — захохотал вор.
Старик сундучник бросился выручить из рук стражника свой кошель, начался торг: стражник не хотел задаром выпускать свою добычу.
Второй стражник спросил Петруху:
— Ты скоморох?
— Да истинно, вот те крест! — закричал вор.
— Покажь! — кивнул стражник на свёрнутую холстину, которую Петруха держал под рукой.
Скоморохи вытянули шеи, стараясь увидеть из-за плеча высокого стражника, что там у парнишки в свёртке.
— Ого! — увидев куклы, радостно молвил краснорожий. — Ещё одного смутьяна изловили!
— Ну, пошли, охальники! — Стражник кончил торг и отдал кошель купцу, предварительно ссыпав себе в карман горсть монет. — Да побыстрее, в яме выспитесь!
В толпе Петруха увидел возчика.
Ободряюще подмигнув Петрухе, он сказал:
— Помни, Петрушка, о голом камне! Всё при тебе!
ПРИГОВОР ГРЯЗНЫМ РУКАМ
Слово — замок, ключ — язык.
Петруха как-то раз уже сидел в яме. Их ватагу один боярин продержал в подземелье, в голоде да холоде, три дня и три ночи. В конце концов Потихоня сумел ублажить бояринова приказчика, и тот на свой страх и риск отпустил скоморохов, а барину доложил, что удрали.
Но Острожецкая яма показалась Петрухе гораздо страшнее боярской.
Может быть, потому что рядом не было верных друзей. Может быть, потому, что в последние дни уж слишком много бед свалилось сразу на вихрастую Петрухину голову.
Ямой называлась изба, нижний этаж которой — подклеть — глубоко врыли в землю. В полу избы была сделана крышка, куда стражники спихивали арестантов.
Первым спихнули скомороха-вора. Вместе с ним спрыгнул один из стражников. Он быстро и ловко надел на ногу вору железный браслет, цепь от которого была прикована к колоде, затем вылез назад.
Скоморохи сами полезли в люк, полетели вниз, как кули.
Петруха постарался так спрыгнуть, чтобы не упасть, — очень боялся куклы помять. Но всё обошлось благополучно, хотя он на ногах не устоял и сел на что-то мягкое.
— Ну, не балуй! — послышался ленивый, сонный голос.
В яме едко пахло дымом.
Когда глаза привыкли к густому полумраку, Петруха увидел, что дым шёл из коровьего рога, который держал во рту толстый мужик, сидевший в углу на колоде.
— Табачок-то как попахивает, — потянул носом вор. — Небось за табак и попался, а?
— Да весь распродал вчера ещё, — охотно ответил мужик и вновь запыхтел коровьим рогом. — Табаком зелье называть нельзя — кнут за это бывает. Я так кричал: «Кому свекольный лист!», «Кому сушёные яблоки толчёные!»
— Всё продал, говоришь? — весело продолжал вор. — А денежки успел спрятать? Ну, тогда недолго тебе, мил человек, здесь сидеть. Откупишься.
— Я как в яму попал, так сидел один-одинёшенек, — сказал курильщик. — Теперь веселее станет.
— Базар только начался, к вечеру тут не продохнёшь, — проговорил вор, звеня цепью. — Дай покурить чуток…