— Но у вас существует система… э-э… прогулов, — предположил он.
— Три прогула в месяц, — грустно проговорила Пэтти. — Вечерняя служба приравнивается к одному прогулу, а воскресная утренняя проповедь — сразу к двум.
— Так Вы израсходовали два прогула, чтобы сбежать от меня? — спросил он с улыбкой.
— О, не от Вас, — торопливо возразила Пэтти. — От… обязательности. И кроме всего прочего, — прибавила она откровенно, — я использовала свои законные прогулы много дней назад, а когда я начинаю пропускать сверх нормы, то я становлюсь беспечной.
— А можно спросить, что происходит, когда Вы пропускаете сверх нормы? — поинтересовался епископ.
— Ну, — сказала Пэтти, — понимаете, существуют прокторы,[16] которые отмечают отсутствующего; потом, если они узнают, что человек пропустил больше положенного, его вызывает комитет самоуправления и интересуется причиной. Если он не в состоянии предоставить толкового объяснения, его на месяц лишают привилегий, и он не может заседать в комитетах, играть в пьесах или брать отгулы, чтобы отлучиться из города.
— Понимаю, — сказал епископ, — и Вам придется понести все эти наказания?
— О нет, — спокойно сказала Пэтти, — я предоставлю хорошее объяснение.
— И что Вы скажете? — спросил он.
— Я точно не знаю, — придется положиться на вдохновение момента.
Епископ недоуменно разглядывал ее. — Вы хотите сказать, — спросил он, — что, нарушив правило, Вы намереваетесь избегнуть наказания с помощью… грубо говоря… обмана?
— О нет, епископ, — произнесла Пэтти шокировано. — Разумеется, я скажу правду, только, — она с неотразимой улыбкой посмотрела в лицо епископу, — комитет, наверное, ее не поймет.
На мгновение лицо епископа разгладилось, но затем он вновь посерьезнел. — С помощью уловки? — спросил он.
— Д-да, — призналась Пэтти, — полагаю, Вы могли бы назвать это уловкой. Смею заметить, я очень плохая, — добавила она, — но в таком месте, как это, приходится иметь репутацию замечательной личности, иначе тебя будут игнорировать. Я не могу соперничать в добродетели, или в атлетике, или еще в чем-то подобном, поэтому мне ничего другого не остается, как опережать в безнравственности — для этого у меня есть исключительные способности.
Уголки губ епископа конвульсивно дрогнули. — Вы не похожи на человека с уголовным прошлым.
— Я еще молода, — ответила Пэтти, — и у меня не было удобного случая проявить себя.
— Милая девочка, — промолвил епископ, — я уже прочел сегодня одну проповедь, которую Вы не пришли послушать, и не могу гарантировать, что прочту еще одну ради Вашей пользы. — У Пэтти явно свалился камень с души. — Однако я хотел бы задать Вам один вопрос. Пройдут годы, колледж останется позади, и кого-то из Ваших однокашниц спросят: «Вы знавали…» Вы не сказали мне своего имени.
— Пэтти Уайатт.
— «Вы знавали Пэтти Уайатт, какой она была?», так вот, будет ли ответ таким, каким бы Вам хотелось его услышать?
Пэтти подумала. — Д-да, мне кажется, в целом, они будут на моей стороне.
— Нынче утром, — безмятежно продолжал епископ, — я совершенно нечаянно спросил одного профессора о некоей молодой женщине — Вашей однокашнице — дочери моего старинного друга. Ответ последовал незамедлительно, без колебаний и Вы можете представить себе, как он меня обрадовал. «Во всем колледже нет девушки чудеснее ее, — сказал он, — она честна в работе и честна в игре, и во всем, что она делает, она абсолютно добросовестна».
— М-мм, — сказала Пэтти, — должно быть, это Присцилла.
— Нет, — улыбнулся епископ, — это не Присцилла. Молодая женщина, о которой я говорю, — председатель вашей студенческой ассоциации, Кэтрин Фэйр.
— Да, верно, — проговорила Пэтти серьезно. — Кэти Фэйр рубит прямо с плеча.
— А Вы разве не хотели бы выйти из стен колледжа с такой репутацией?
— Да не такая уж я плохая, — взмолилась Пэтти, — то есть, если говорить об испорченности как таковой. Но я не могла быть такой же хорошей, как Кэти: это значило бы пойти против природы.
— Боюсь, — предположил епископ, — что Вы не слишком стараетесь. Сейчас, когда Вы молоды, Вам, возможно, не кажется, что то, что думают люди, важно; но что будет, когда Вы станете старше? А до этого не так уж много времени, — добавил он. — Не успеете опомниться, как придет старость.
Пэтти приняла серьезный вид.
— Вскоре Вам исполнится тридцать, затем сорок, а потом пятьдесят.
16
Проктор (надзиратель) — должностное лицо, следящее за проведением письменного экзамена студентов (учащихся); в обязанности проктора иногда входит также следить и за порядком в общежитии