Как только его ни называли — и вором, и злодеем, и душегубом. Он знал, что делается у него за спиной. Слава богу, она у него достаточно широкая. Пусть люди рассудят, твердил он, кого следует считать вором: его, Жоан Жоану, который с готовностью открывает свой кошелек каждому голодранцу, стучащемуся к нему в дверь в трудную минуту, или же тех, кто без зазрения совести пользуется его денежками и возвращает их владельцу лишь по принуждению закона — да-да, закона, потому что закон был всегда на его, Жоан Жоаны, стороне. Так плевать он хотел на всяких там интриганов, обманщиков, неблагодарных и на их болтовню! Пускай платят свои долги, а потом убираются хоть к черту в пекло. Его это ничуть не касается…
Прежде чем дать отдых утомленному тяжкими трудами телу, он долго беседовал с арендатором. Паскоал изучил Долину Гусей как свои пять пальцев. Он был отлично осведомлен обо всем, что касается цен на землю, состояния посевных площадей, финансового положения их владельцев. У Паскоала была привычка проводить языком по зубам, перекатывать его от одной щеки к другой, точно большой леденец.
— Да, сеньор, в деньгах, знаете ли, нужда большая.
Но для ростовщика это не явилось неожиданностью.
— А когда в Долине Гусей хватало денег? Когда хватало звонкой монеты, вот так, наличными? — воскликнул он, метнув на арендатора победоносный и презрительный взгляд из-под густых бровей.
Паскоал продолжал говорить, будто бы и не слышал Жоан Жоану. Он умел должным образом направить разговор.
— Так пусть вам будет известно, ньо Жоан Жоана, положение в наших краях сейчас скверное, как никогда. Это не секрет даже для самых нерадивых хозяев, так-то, сеньор. Но попробуйте-ка найти где-нибудь в другом месте нашего острова такие земли, где знающему человеку было бы так же легко добраться до воды. Дождя нет как нет, но все говорит за то, что он скоро будет. И лунный календарь ньо Витала это подтверждает. И бродяга ветер, время от времени подающий признаки жизни, спускаясь с горных вершин и стремясь повернуть на запад, — тоже ведь одна из примет дождя. Не надо учиться в лицее, чтобы знать это. Участок на Скалах, — горячо заверил Паскоал, — лучший в долине. Вода здесь близко, как золотоносная жила на хорошем прииске, стоит только копнуть. Лишь бы деньгами для колодезных работ разжиться, а там как сыр в масле будете кататься. У ньо Алваро не было чем заплатить рабочим, не станешь же делать все в одиночку, да и силы у него уже не те. Ему трудно было бороться с сорняками, а арендатору тоже невмоготу одному с ними справиться. Вот земля постепенно и зарастала дикими травами и репейниками. Арендатору нужны помощники. А бедного ньо Алваро совсем доконали долги — есть же на свете такие горемыки, лишь тогда могут жить по-человечески, когда волосы на голове заложат, — вот его и обрили наголо. — Паскоал провел рукой по волосам, будто бритвой. — Он только и умел, что стать на колени и твердить молитвы. — Да, сеньор, земля хоть куда. Вы видели, как банановая пальма выпускает стрелку за стрелкой, одна краше другой! — восторженно воскликнул он, пытаясь жестами показать новому владельцу, какой урожай дают банановые пальмы на Скалах. — Богатая кладовая вам досталась, ньо Жоан Жоана. Я на работу лют, и с вашей помощью…
Лицо Жоан Жоаны омрачилось, губы под усами крепко сжались: «Боже мой, все обман в этом мире, все обман». Он прервал разглагольствования арендатора. Его так легко не купишь. Исполненные притворной кротости слова с трудом просачивались сквозь густые с проседью усы. Он не нуждается в поучениях. Он сыт по горло всеми этими бананами, маниоками, сахарным тростником и пальмами. Его денежки постоянно попадают в руки людей недостойных, без стыда и совести. Участков, на которые нет спроса, у него и сейчас более чем достаточно. А прибыли только на бумаге. Но Паскоал твердил свое, не обращая внимания на жалобы ростовщика, он разливался соловьем: