Не только земля удерживает крестьянского парня. Любовь к Эсколастике, дочери ньи Тотоны, воспламеняет его сердце: ее чуткость, терпение, способность даже в самую тяжкую минуту не растеряться, выдюжить.
Эсколастика — девушка крепкая, ее ноги не знают усталости, она вынослива, как вынослива простая кабовердианская женщина, привыкшая с детства к изнурительному физическому труду. Тяжка ее женская доля, короток девичий век… Не потому ли с таким сочувствием выписаны женские образы в новеллах сборника «Петух пропел в бухте»!
Девушка, жених которой вот-вот уйдет в далекий неведомый мир, мать, провожающая на чужбину одного за другим сыновей, — сколько таких изломанных, неудавшихся женских судеб! Сухонькая, бесплотная, как тень, матушка Жожа сгибается под бременем бесполезной жизни — Мануэл Лопес находит верное слово: ибо в чем смысл жизни матери, если ее сыновья уезжают, словно канут в небытие?
Мане Кин не уедет — может быть, наконец будет прервана бесконечная цепь убивающих материнскую душу отъездов!
Проникновенно пишет о своих героинях Орланда Амарилис, известная новеллистка и общественная деятельница, в чьих рассказах женская тема выходит на первый план. Ее персонажи преимущественно горожане.
Как и везде в мире, на Островах Зеленого Мыса город начинает теснить деревню, что порождает новые проблемы. И Орланда Амарилис передает их через восприятие женщин. Сеньора Ана, ждущая писем из Франции от дочери («Тонон-ле-бен»), Тицина, которой раздача присланных из Америки подарков позволяет увидеть нечто новое в своих соседях («Посылка из Америки»), наконец, взбалмошная Шанда, навлекшая на себя подозрение в сотрудничестве с тайной полицией («Шанда») — полнокровные, психологически сложные натуры горожанок.
Трудности трудностями, однако жизнь идет своим чередом, в ней хватает и горького, и радостного. Не об этом ли взволнованный рассказ Мануэла Феррейры «Первый бал»: пробуждение первой любви, трепетное волнение юной девушки, расстающейся с детством. Все у нее впереди — у маленькой Белинды, мечтающей лучше всех станцевать самбу, и румбу, и морну, и даже тонгинью. Она станцует свой танец и будет счастлива.
Потому что трудом и счастьем живы люди на Островах. И какие бы беды ни обрушивались на них и их страну, они не перестанут мечтать о лучшем. И эта уверенность выражена в творчестве кабовердианских писателей.
Почувствует эту уверенность и читатель сборника.
Нет, недаром острова Гесперид названы в древнем мифе счастливыми.
Мануэл Лопес
Яростный ливень
Роман
Часть первая
Глава первая
— Тяжелый как камень, — проворчал Зе Виола, взвалив на спину полмешка плодов рожкового дерева.
Эта работа была ему явно не по вкусу. Склонив голову набок и упершись руками в колени, он стал взбираться на крутой откос, осторожно нащупывая узкую ниточку тропинки. Зе Виола поминутно останавливался, разговаривал сам с собой. Чтобы не задеть низко нависших ветвей деревьев, ему приходилось все время нагибаться, и потому восхождение казалось особенно мучительным и долгим. Вот выполоть огород или полить его из шланга, истолочь в ступке кукурузные зерна, наколоть дровишек для Изабелы или, на худой конец, даже хлев почистить — это совсем другое дело, не говоря о болтовне, — здесь он был мастер. Да, язык у Виолы, или Виолона, как шутливо называл его Жокинья, трудился без устали. Если поблизости не оказывалось слушателей, Зе Виола принимался разглагольствовать один, будто вел беседу с собственной тенью.
— Какого же дурака я свалял! Нужно было прихватить еще мешок, тогда бы я мог разделить рожки на три части. Правда, пришлось бы переносить их в три приема, зато ноша была бы полегче. И угораздило же это чертово дерево дать нынче двойной урожай!
Еле передвигая ноги, не переставая твердить, что «бабье это занятие — таскать тюки на хребте», работник ньо[2] Андре все-таки одолел подъем, казавшийся его медленно ступающим, ленивым ногам нескончаемой цепью поворотов, скользких ступенек, вырубленных в скале.