- А мой вот какой будет! - сказал кондитер, появляясь с черным петухом в руках.
- О, славный какой! - восторгался фельдшер, исподтишка толкая Захара Фомича. - Славный, славный! - А когда заговорили другие, он шепнул ему: Дрянь петух против вашего!
Зазубрин тоже хвалил черного и тоже сказал на ухо Захару Фомичу:
- В суп его пора, а не в бой.
- Мой петух ничего себе, да вот беда: не пробован!
Кто его знает, вдруг побежит? - неуверенно сказал кондитер.
- За хохол тогда! - пошутил кто-то. - Не бегай! Не вводи в убыток хозяина.
- Только попробовать хочется. Я бы уж, так и быть, поставил бы десятку. Только не с вашим, Захар Фомич. Мой вашему не ровня.
- Я ведь показать только принес, - ответил Захар Фомич. - Я драться не пущу.
- С вашим и я не стану. Разве возможно!
- Бейтесь, Захар Фомич, бейтесь! - зашептал опять фельдшер. - Бейтесь на всю четвертную. Что вам? Двадцать пять рублей положите в карман, вот и все. Только и дела!
Зазубрин с другой стороны толкал Захара Фомича, советуя спорить.
- Ваш забьет! Честное слово! По всему видно. Я за вашего держу! сказал он громко, на весь сарай, и в голосе его был вызов. - Вот пять целковых за "Солового"
петуха! Кто против меня за "Черного"?
- Я за "Черного"! - отозвался рыжий человек, и в его тоне также был задор. - Деньги за-руки, - отдавайте хозяину.
- При чем тут наличные? - возразил фельдшер. - Я думаю, можно и после рассчитаться.
- Никак нет-с! - деловито заметил на это трактирщик. - Кредит отношениям вредит. Деньги за-руки!
- Верно, Павел Спиридоныч! Забирай деньги! - нетерпеливо крикнул Зазубрин, махая в воздухе пятеркой. - За "Солового" по пяти рублей, - аи да тотализатор. Я за "Солового" держу!
Трактирщик весело и проворно собрал деньги и спросил, воровато поглядывая бегающими глазами и загибая рукой ухо, чтоб лучше слышать:
- А по сколько за петухов-то?
- По двадцать пять! - объявил фельдшер.
- По четвертной! - подтвердил Зазубрин.
- Дело хорошее-с! Четвертушка - не игрушка!
Захар Фомич удивленно огляделся и взял петуха на руки.
Боясь, что противник уйдет, кондитер притворно вздохнул и проговорил, махнувши рукою:
- Ну, будь что будет! Двадцать пять так двадцать пять! Черт возьми, пропадай мои денежки!.. Получи, Павел Спиридонович, - обратился он к хозяину, отсчитывая деньги. - Эх, петух-то неопытен... Ну, да ладно, где наша не пропадала!..
- Дозвольте получить-с? - протянул хозяин руку к Захару Фомичу. - По четвертной, стало быть, выходит?
Захар Фомич не отвечал. Он глядел во все глаза на трактирщика, будто не понимая, чего от него хотят.
Зазубрин опять толкнул его ногою и шепнул:
- Ставьте же, ставьте! Чего боитесь?
Фельдшер тоже нашептывал:
- Таких петухов во всей Москве не найдешь. Тот курица против вашего!
Захар Фомич не знал, что ему делать. Он уже колебался. С одной стороны - было жаль петуха, с другой стороны - интересно. Давно уже не испытывал он такого волнения, какое охватило его теперь. Он поднял глаза на Зазубрина, ища в нем поддержки. Тот уверенно тряхнул в ответ головою, как бы говоря: ставьте, ставьте!
- А это чем же должно кончиться? - спросил Захар Фомич, начиная чувствовать в себе дрожь.
- Который побежит, тот и проиграл.
- А не то, чтобы до смерти биться?
- Зачем до смерти! Бывают такие, что и до смерди не побегут, только это редко случается. Да "Черный" через десять минут лыжи навострит - по всему видно!
- Ну, коли не до смерти... - Захар Фомич опять задумался. - Ну, получите деньги! - проговорил он, пересиливая себя и чувствуя, как трясутся руки, усиливается волнение и занимается дух от ожидания.
Кондитер перегнулся через барьер и поставил черного петуха на арену, придерживая его пока за спину.
Захар Фомич тоже перегнулся и тоже держал за спину своего "Солового", в ожидании сигнала. Петухи уже глядели друг на друга враждебно и тихо ворчали.
- Ну, пускайте! - скомандовал фельдшер.
Петухи остались одни.
Участники и зрители насторожились, все замолчали и стали напряженно следить - что будет. Сделалось совершенно тихо, как в пустой комнате.
"Черный", с подстриженным хвостом, весь напряженный и стройный, нагнул голову, точно готовясь к налету, и, слегка оттопырив крылья и не спуская глаз с противника, стоял в выжидательной позе.
"Соловой", тоже нагнув голову, сердито глядел на него и вдруг, неожиданно прыгнув, ударил крылом по голове и сильно толкнул ногами по зобу.
"Черный" взлетел в свою очередь и так же ударил противника.
Борьба медленно разгоралась.
Петухи то кружились на месте, долбя друг друга в головы, то стояли неподвижно, опустив клювы почти до земли, то взлетали одновременно и тяжело сшибались в воздухе. Пух летел от них, садясь на картузы и одежду.
- Так! так, "Соловой"! - весело подговаривал Зазубрин. - В голову его! Ну... э... э... так! так!
Фельдшер, облокотясь на барьер, следил за "Черным"
и тихо бормотал:
- Верный петух; верный!
Петухи продолжали сшибаться.
"Соловой" кружился уже не так уверенно, не с прежней легкостью и не всегда удачно отражал удары, подставляя часто голову, на которой уже сочилась кровь. "Черный"
был много бодрее, чаще и чаще взлетал, поражая соперника.
- Ишь ты, боец какой! - воскликнул трактирщик. - Даром что худерьба!
"Черный" опять взлетел и ударил с такою силой, что "Соловой" не удержался на ногах. Это вызвало общий восторг. Но "Соловой" быстро поднялся, вывернулся из-под удара и в свою очередь насел на врага и яростно долбанул его несколько раз в голову так, что Зазубрин крикнул в восторге:
- Аи да петух!
Захар Фомич сидел неподвижно, дрожа внутренно и еле переводя дыхание.
- Молодец, "Соловой"! - поощрял Зазубрин. - Слева его бери! Слева... слева!
- Не учи: учить уговора не было! - засмеялся кто-то.
Зазубрин, встретясь глазами с фельдшером, улыбнул
ся углом губ в ответ на его подмигивание, обращенное в сторону Захара Фомича.
- О! Ловко! - воскликнули сразу два голоса, а затем заговорили и зашептали все: