Дородный монах сделал вялый знак рукой, стражники подхватили Эмму под локти и подняли с земли, удерживая.
- Стража! Отведите эту женщину в городскую тюрьму. И не заламывайте ей руки и не обижайте, ибо надлежит вам быть милосердными к каждому согрешившему. А ты, брат Янесиус, - обратился монах к седому бенедиктинцу, - Ты же сейчас с остальными стражниками отправляйся в замок Дезидерия Окаянного и помолившись, окропи младенца святой водой. Ежели не будет ему вреда, то возьми его с осторожностью и принеси в ратушу. Там буду ждать я. А если возопит младенец, и корчи пойдут по телу его от освященной воды, то убей его немедля и без сомнений, как отродье дьявола.
Выслушав приказ, изменившийся в лице Янесиус послушно поклонился, а Эмма страшно и протяжно завыла.
- Не кричи, женщина. Думай о душе своей, коей грозит геенна огненная. И молись о прощении Господа, - тихо сказал монах и махнул рукой. Подъехала карета с гербом ордена бенедиктинцев на дверце. Еще раз бросив на плачущую Эмму холодный взгляд, бенедиктинец уселся в карету. Кучер взмахнул кнутом, гикнул, и карета тронулась в направлении Швица, заставляя собравшихся зевак разойтись по сторонам.
Стражники, осторожно поддерживая плачущую Эмму под руки, двинулись вслед за каретой, сопровождаемые настороженными взглядами притихших селян.
Глава 4
В которой читатель познакомится с юным Гансом Людером и его другом Мартином
Mir und Dir ist Niemand huld,
Das ist unser beider Schuld.
(Старинная тюрингская песенка)
Деревенька Мёра, что приютилась у болота в юго-западной части Тюрингенского леса, к 1475 году насчитывала никак не менее двухсот пятидесяти жителей. Крестьяне были податные, власть признавали лишь за германским императором, которому и платили исправно налоги.
На окраине села расположился бедный, но крепкий и ухоженный дом Гейне Людера, доброго христианина и отца многочисленного семейства. Трех дочерей герр Людер уже выдал замуж, а сыновья - два Ганса, Вейт и младшенький Гейнц пока оставались при родителях. Хотя уж и пора было старшим поискать своей доли. Так повелось исстари, что младший наследует отцу, а старшие уходят из отчего дома безземельными. Шестнадцатилетний Ганс-старший, основательно обсудив свое будущее с отцом, с приходским священником и с соседом, достойным герром Шульцем, собрался попытать счастья в неблизком кантоне Швиц, где, по слухам, примкнуть подмастерьем к какому-нибудь мастеру труда не составляло. А уж он, Ганс, никакой работы не боится.
- Помни, сын мой, что вера в Господа творит чудеса, а сомнения призывают нечистого. - прощаясь, поучал Ганса отец. - Ибо вот какая история случилась с нашим старым священником, и о том помнит вся деревня. Он, стоя на молитве, услышал, как нечистый, чтобы ему помешать, хрюкал, точно целое стадо свиней. "Герр дьявол! -- сказал наш священник, -- ты получил по заслугам -- ты был некогда прекраснейшим из Ангелов, а теперь -- свинья". И как он это сказал, хрюканье затихло, потому что сатана не может выносить презрения, ибо вера делает его слабее ребенка. Но только истинная вера делает это, а ложная, сиречь суеверие, придает ему такую силу, что человек не знает, кто сильнее, Бог или дьявол.