Горожане с удивлением проводили стражников глазами. Не сказать, чтобы они любили вдову, но относились с уважением, как к честной и доброжелательной женщине. Торговала она без обмана, да и нищим подавала милостыню, не скряжничая. Попытки разговорить кучера успехом не увенчались, и горожанам не оставалось ничего иного, как строить предположения одно страшнее другого.
Илларий, поднявшись на второй этаж ратуши, с полчаса нервно мерял шагами зал заседаний, а затем спустился к бургомистру пообедать. За столом придвинул к себе блюдо с жареным цыпленком и отварным стручковым горошком, изрядно приправленным мускатным орехом и тимьяном. Пряный запах приятно щекотал обоняние, но аппетита так и не вызвал. Под любопытным взглядом бургомистра Илларий оторвал от цыпленка румяную, поджаристую ножку и нехотя принялся ее грызть, лишь бы не вступать в разговор.
В равной степени Иллария беспокоила явная несправедливость, совершаемая им в отношении вдовы и то положение, в которое он попал, будучи вынужденным исполнять волю доминиканского магистра. За неделю, проведенную им в Швице, он собрал достаточно сведений о вдове, чтобы окончательно увериться в ее невиновности. Женщина, по глупости своей, вдруг попала в сферу политических интересов. Что же, за глупость расплачиваются многие, и фрау Кубла будет не первой и не последней. А вот возможность использования вдовы для развязывания новой священной войны с несуществующим альбигойством грозила неисчислимыми бедами для папского престола. К тому же Иллария сильно нервировало постоянное присутствие Янесиуса, и он не мог понять, из каких соображений преподобный Мазина приставил к нему ничтожнейшего из братиев. Он уже жалел, что отправил монаха за младенцем. У него хватит глупости убить ребенка, так и не сообразив, что приказ был дан исключительно для ушей стражников.
- Позволено ли мне будет узнать, чем вызван арест вдовы Кубла? - Поинтересовался бургомистр, не в силах более сдерживать любопытства.
- Любые действия инквизиции - суть интересы Господа и наместника его на земле. - Не скрывая раздражения, ответил Илларий. - А посему, почтенный герр Ланге, будьте уверены, что действия мои направлены во благо.
Бургомистр счел за лучшее промолчать. Швиц был городом княжеским, и приказ не чинить препятствий легату, полученный от сеньора, был обязателен к исполнению. Молчание герра Ланге удовлетворило преподобного, и он, кивнув, пригубил пиво из высокой кружки. После изысканных вин Рима и ароматного ликера Дофинэ, пиво казалось Илларию совершенно невыносимым. Он предпочел бы простую воду, но вода в немецких землях была излишне жесткой и совершенно не утоляла жажду - от нее сушило рот и гортань. Сделав пару глотков, Илларий отставил кружку и принялся за стручки.
- У вдовы Кубла недавно родился ребенок.., - заметил бургомистр. - Следует ли городскому управлению озаботиться судьбой младенца?
- Святая Церковь позаботится о ребенке, сын мой! - ответил преподобный, в душе кляня настырного городского главу. - Сейчас младенца доставят в ратушу, где и будет решена его судьба.
- Судьба младенца или судьба его матери? - ухмыльнулся герр Ланге, откидываясь на спинку стула. - Судьба матери, святой отец, не в руках ли светского суда и не от его ли решения зависит и судьба младенца?
Илларий не успел ответить. Из окна донесся грохот колес. Преподобный подошел к окну, глянул на торговую площадь, и тут же возвел глаза к небу в немой молитве. К ратуше подъехала карета ордена доминиканцев, и Илларий ни минуты не сомневался, что брат Инститорис и брат Шпренгер решили непосредственно вмешаться в процесс расследования.