Соблюдая церковный этикет, Илларий вышел навстречу гостям и троекратно облобызал каждого. Обменявшись поцелуями и неприязненными взглядами, братия поднялись в зал заседаний ратуши. Бургомистр, понимая, что ему среди монахов делать нечего, остался внизу, распорядившись, чтобы прибывших угостили пивом и фруктами. Инститорис и Шпренгер, оба - уроженцы германских земель, не разделяли отвращения Иллария к пиву, и с удовольствием глотали пенный напиток.
- По распоряжению магистра ордена доминиканцев, и с целью справедливейшего и быстрейшего расследования дела вдовы Кубла, мы прибыли к вам в помощь, любимый брат мой. - как всегда, нараспев, сообщил Инститорис, опустошив кружку и отерев губы.
- Следует ли из этого, брат мой, что я должен покинуть Швиц? - спросил Илларий, нащупывая и сжимая под рясой скапулярий.
- Нет, брат мой! Престолу угодно, чтобы следствие возглавил бенедиктинский орден, и мы лишь скромно окажем тебе всестороннюю поддержку и помощь, ибо Святейший Папа обеспокоен отсутствием результатов в столь важном деле.
- Столь важное дело не может терпеть суеты. - заметил Илларий. - Вдова Кубла задержана и младенца, коего вы определили в исчадия ада, с минуты на минуту доставят в ратушу. Мы сможем осмотреть младенца и допросить его мать.
- Осмотром младенца, по распоряжению Магистра, займется демонолог брат Аппель, в монастыре доминиканского ордена, что в четырех тысячах туазов отсюда.
- Брат мой! - воскликнул Илларий, - Вы подвергнете пыткам младенца, не умеющего говорить, лишь на основании донесения швицкого инквизитора о внезапном обогащении вдовы Кубла? Да в своем ли уме вы, брат мой?
- Брат Илларий! - повысил голос и Инститорис - не обязательна ли пытка в делах о ереси и колдовстве?
- То неслыханное дело, чтобы пыткам подвергли младенца!
- Правило едино. Пыткам подвергались и бессловесные животные, когда того требовали интересы церкви. Ибо за безмолвное тело, находящееся во власти нечистого, говорить будет хозяин его - дьявол! Вдову же можно будет допросить и в Швице.
Довольный собой Инститорис с удовольствием наблюдал, как Илларий, не в силах совладать с эмоциями и, не имея чем возразить, резко поднялся из кресла и отошел к окну.
В три часа пополудни брат Янесиус, стражники и Ганс, прижимавший корзинку с Тедериком к груди, вошли в здание ратуши. Почтенные торговцы, понимая, что происходит нечто, из ряда вон выходящее, собрались в центре торговой площади, громко обсуждая, что могло привести в их город инквизиторов такого высокого ранга.
Тем временем Ганса, с маленьким Тедериком на руках, ввели в зал заседаний, где восседали преподобный Илларий, декан Шпренгер, Инститорис и местный инквизитор - доминиканец брат Липсиус.
По требованию Иллария Ганс вынул мальчика из корзинки, распеленал и уложил на стол. Младенец плакал не переставая.
- Он голоден, святые отцы, - жалобно приговаривал Ганс, - потому и кричит. Позвольте мне покормить ребенка, я и бутылочку с собой взял.
- Давно ли ты ухаживаешь за младенцем? - спросил Ганса Инститорис, внимательно разглядывая орущего Тедерика на предмет скрытых родимых пятен.
- С самого его рождения, святой отец. Позвольте мне покормить его, он успокоится! - умолял, чуть не плача, работник.
- Тебе известна история его рождения? - продолжал допрос Инститорис, не разрешая Гансу приблизиться к мальчику. - Были ли странные знамения при его рождении?
- Никаких знамений, святой отец! Мальчик родился в грозу, которой испугалась его мать, ночью.
- Все дьявольские отродья рождаются в ночную грозу! - удовлетворенно вскричал Инститорис. - Посмотрите, братья мои! Вот и адская отметина, меж ягодиц младенца.
Испуганный донельзя Ганс упал на колени.
- Добрые господа, пощадите младенца, чист он перед Господом. А что некрещен - так то не его вина. Он рожден вне брака, потому мать его позже пошла к приходскому священнику.
- Помолчи, сын мой, ибо неведома тебе история зачатия сего младенца! - приказал Шпренгер, разглядывая необычной формы родимое пятно на левой ягодице Тедерика.
- Ведома, святой отец, ведома! - закричал уже плачущий Ганс. - На мне грех вдовы и младенца!
Инститорис напрягся, а Илларий немедленно подошел к работнику.
- Встань сын мой, и поведай нам, что тебе известно. - мягко сказал он Гансу.
- Я - человек бедный, святой отец, и увечный. Из родственников у меня никого нет и жил я на подаяния, не имея работы и своего крова. А ночевал я чаще всего в заброшенном замке проклятого Дезидерия, там спасаясь от непогоды. И иногда ставил силки на кроликов вокруг замка, для пропитания. В месяце сентябре, прошлого года, как стемнело, с факелом пошел я оглядывать силки, что поставил у кладбища. Луна светила яркая и в свете увидел я, что у одной из могил что-то лежит. Я - человек бедный, святой отец, подумал, может ветром занесло тряпку. А мне любая тряпка в радость. Потому пошел посмотреть. А увидел я, что лежала там женщина без чувств. В силу убожества моего давно не был я в близости и не смог устоять против соблазна. Пока женщина была нечувствительна, овладел я ею, святой отец и быстро, от стыда за поступок свой, убежал и спрятался в замке. А наутро, в замке же, увидел ee. То была вдова Эмма Кубла. Она сказала, что остается в Швице, и не пойду ли я к ней в работники. Я с радостью согласился, святые отцы, за кров и еду. А через девять месяцев после моего согрешения родился Тедерик. Посмотрите на него, то плоть от плоти моя. Единственное, что есть у меня в жизни. Пощадите младенца, добрые господа.