- А сам-то ты откуда про опистографы знаешь?
- А вот то, милок, не твое дело. Ты моей жизни не знаешь, и про себя я тебе рассказывать не буду. Обо мне преподобный Илларий и аббат Мазина всё знают, остальным ведать незачем. А вот про брата Янесиуса никто ничего не знает. Даже отец Илларий, как он ни старался выяснить. Так вот я к чему. За пять часов до того, как явился Янесиус, отец Илларий приказал мне готовить карету к выезду. Я приготовил и ждал отъезда, когда увидел, что во двор базельской ратуши въехала карета, но к дверям не подъехала. Остановилась в темноте у рынка. А через несколько минут появился Янесиус. Я поспешил к ратуше и спросил у него, на чем он приехал. Он и говорит, что на телегах от села к селу, а то и пешком. А сам быстро к преподобному. Что он преподобному сказал или передал, то мне неведомо. Но вскорости велел мне отец Илларий отыскать тебя и всем выезжать, но не в Монтекассино, а в Швиц. И когда выезжали мы, успел я рассмотреть ту карету. И герб был на ней доминиканский. И вот теперь….
- Тилло! – громыхнул сверху, из окна, голос Иллария. – Немедля отвезешь брата Янесиуса, а также мирянина с младенцем, в монастырь доминиканский, что под Люцерном. И доставишь их лично брату Аппелю, демонологу. И дождешься там Янесиуса. Сопроводят вас два стражника, коим дорога ведома.
Перегнувшийся через подоконник преподобный смотрел вниз на Тилло и Джеймса.
- Джеймс, сын мой! Езжай и ты с братом Янесиусом и Тилло. Возьми коня в конюшне ратуши, и на нем вернись сразу, как доставите младенца брату Аппелю, чтобы доложить мне незамедлительно. Тилло, ты же дождись брата Янесиуса там, у монастыря. – И отец Илларий как-то неуклюже махнул рукой кучеру.
Послушник немедленно бросился в конюшню, за лошадью, а Тилло встал у дверцы кареты. Спустившийся из ратуши брат Янесиус собрался было забраться в карету, но кучер решительно преградил ему дорогу.
- Нечего тебе в карете сидеть. На козлы полезай.
Брат Янесиус не рискнул спорить и забрался на козлы. Следом за ним влез и заплаканный Ганс, державший в руках корзинку с маленьким Тедериком. Младенец орал не переставая. Усевшись на козлы, Ганс немедленно снял с плеча котомку, из которой вытащил глиняный кувшинчик с узким горлышком. Капнул из кувшинчика молока на руку, лизнул, убедившись, что молоко не прокисло. Потом запихал в горлышко кусок чистой тряпицы, наклонил бутылочку, и по тряпице потекло молоко. Он заправил край тряпки в ротик младенца, и изголодавшийся Тедерик умолк.
Тут же подгарцевали и два стражника, а следом за ними подъехал на серой кобыле и Джеймс. Тилло гикнул и карета, гремя колесами, покатилась по рыночной площади.
Выехав за город, стражники перевели лошадей на неспешную трусцу. Как ни взывал к ним Янесиус, как ни грозил небесными карами, понукать лошадей стражники отказались.
- Вам, святой отец, лошади полагаются от монастыря, - резонно заметил пожилой стражник, - а у нас же лошадь на нашем попечении, и от бургомистра мы даже овса не получаем, потому по папским нуждам подковы лошадям сбивать не будем. Да и камзолы от пыли вы нам не очистите. Ежели по этой дороге скакать без оглядки, то и задохнуться недолго. – И стражник наглядно заставил лошадь погарцевать, подняв облако пыли, от которого монах тут же надсадно закашлял.
- Дан вам был приказ отцом Илларием сопроводить нас в спешном порядке! – откашлявшись, возразил было из-под надвинутого на лицо капюшона брат Янесиус, но пожилой стражник быстро его прервал.
- Вы уж простите, святой отец, но в делах службы инквизитор нам не указ. Жалованье мы не от Папы Римского получаем, а из городской казны. Посему подчиняемся лишь начальнику городской стражи и самому бургомистру. А бургомистр дал нам строгий наказ доставить вас с младенцем и почтенного кучера целыми и невредимыми, и охранять, чтобы никакой скоропостижной беды в нашем кантоне с вами не случилось. А уж мы приказ исполним. Так что сидите себе спокойно. Путь не далекий, и без спешки за три часа доедем.
Янесиус сунулся было к Тилло с предложением подстегнуть лошадей, но осекся и замолчал, встретив раздраженный взгляд кучера.