Карета преподобного Иллария подъехала к монастырю уже после заката солнца, но еще не в полной темноте. Кучер Тилло, прежде чем постучать в монастырские ворота, зажег факелы, что были вставлены в железные подфакельники по бокам кареты. Брат Янесиус, всю дорогу клявший стражников за слишком медленную езду, в тысяче туазов от монастыря приутих и погрузился в мысли. Пока Тилло помогал измученному и заплаканному Гансу спустить корзинку с Тедериком и спуститься самому, пока спешивались утомленные верховой ездой стражники и Джеймс, Янесиус недвижно и молча сидел на козлах. Когда же кучер ударил в ворота массивным кольцом, монах засуетился, соскочил на землю и потянул младенца из рук наймита. Окруженный стражниками, Джеймсом, кучером и монахом, Ганс упал на землю и прикрыл корзинку своим телом. Янесиус растерялся. Бороться с увечным, но крепким наймитом он не решился. Ни стражники, ни Джеймс не спешили ему на помощь, молча наблюдая за происходящим.
- Куда так поспешаешь, брат Янесиус? – зло, сквозь зубы, спросил Тилло. – Дай человеку с дитем попрощаться. Все одно велено мне отцом Илларием убедиться, чтобы верно исполнил ты поручение и не напутал чего. Сиди тут, под охраной стражников, а я зайду к брату Аппелю, доложусь и извещу, что буду при монастыре, пока не закончит он допрос младенца.
- Зачем тебе, Тилло, идти к брату Аппелю? – недоуменно пожал плечами Джеймс. - Велел мне отец Илларий немедленно, как вручат демонологу младенца, ехать обратно. Потому и пойду я с братом Янесиусом и лично от Аппеля получу заверения, что приступает он к исполнению обязанностей.
- Ну уж нет, братия святые, - вступил в разговор и пожилой стражник. - Что вам поручил инквизитор, то сами решайте. А у нас указы и от доминиканцев и от самого бургомистра, что дело младенца – чрезвычайной важности и опасности. Так что войдет брат Янесиус к демонологу только после нас. Вот как проверим, все ли безопасно – вот тогда и войдет. А как войдет, мы у дверей стоять будем, пока не закончится допрос.
- Тьфу мне и на доминиканцев-псов и на бургомистра вашего! Что у доминиканцев на уме, то и самому Папе не известно. А ежели что случится, то вину на отца Иллария возложат и не задумаются, – разозлился кучер. – Раз дал мне преподобный Илларий указание доставить Янесиуса и младенца, то я их и доставлю, а вам, почтенные, коли спорить приспичило, то готов я с вами и поспорить.
С этими словами гигант Тилло приосанился и притянул фальшион. Стражники замялись, а Джеймс растерянно оглядывал спорщиков. Он и прежде подозревал, что дело вдовы куда Кубла серьезнее, чем говорил ему отец Илларий. Но осознание того, что кучеру преподобный доверял больше, нежели ему, Джеймсу, больно ударило по самолюбию.
Неизвестно, долго ли продолжалось бы противостояние кучера и стражников, если бы не раздавшийся из оконца ворот голос подошедшего на стук монаха.
- Вам, добрые господа, чего надобно в поздний час у ворот обители? – монах из осторожности приоткрыл оконце лишь на два пальца, и, приставив к этой узкой щели глаз, с интересом рассматривал прибывших.
Пожилой стражник, порывшись за пазухой, вытащил тонкий свиток и просунул в щель, едва не ткнув монаха в глаз.
- По поручению орденов доминиканского и бенедиктинского к брату Аппелю.