Вытянувшись изо всех сил, Эмма схватила малыша за куртку, отбросила его, почувствовала удар, и в тот же момент мир погрузился во тьму.
Привело ее в себя чье-то похлопывание по щекам. С трудом открыв глаза, Эмма увидела склонившихся над ней молодую, странно одетую, светловолосую женщину и темноволосого мужчину с дивного вида узкими стеклами перед глазами. Пара участливо смотрела на нее, а женщина легкими движениями ощупывала ее голову.
- Нет, нет и нет! - Решительно заявил мужчина. - Совершенно лишний эпизод.
- Слава Богу, хоть без травматизма, - сказала женщина, посмотрев на своего спутника, - Иначе бы тебе пришлось исписать кучу страниц про выздоровление героини .
Мужчина смущенно улыбнулся и перевел взгляд на фрау Кубла.
- Ты как, Эмма? Нормально?
- Кто вы, добрые господа, - растерянно спросила Эмма, подумав, а жива ли она, что мерещатся ей странные люди.
- Да не важно, - улыбнулся мужчина, - ты-то чего носишься, как угорелая курица? Яйца все перебила, самой чуть череп не проломили. Юргену же ничего не угрожало. Надо что-то делать с твоим глазомером, а то останусь без героини.
- Вы смеетесь надо мной, добрый господин, - жалобно сказала Эмма, не понимая, что с ней и о чем говорит мужчина со стеклами перед глазами, - Кто вы? Мальчик хоть жив?
- Ну конечно жив, - рассмеялся мужчина, - я вовсе не люблю ужастики, расчлененку и смерть невинных. Вставай! Давай помогу, бизнесвумен средневековья.
Эмма поднялась и стала отряхивать платье от грязи, а когда распрямилась и огляделась, ни мужчины, ни женщины рядом с ней не было. Мальчик Юрген по-прежнему возился с камешками, разбившаяся карета исчезла, корзинка с неповрежденными яйцами стояла у ее ног, и покой добрых жителей Базеля явно не был ничем омрачен.
- Господи, что за наваждение такое! - Эмма перекрестилась и обернулась, услышав шум со стороны ратушного тупика. В сторону площади двигалась упряжка коней, тянувших за собой карету бургомистра. Покрепче прижав к себе корзинку с яйцами, Эмма заспешила к покупательнице. Изящная рука появилась из-за занавешенного оконца кареты, взяла корзинку, и оставила в руке у Эммы увесистый мешочек с монетами.
-На следующей неделе в этот же день, в это же время, - сказала жена бургомистра и карета отъехала.
Эмма быстро спрятала кошелек под передник, и совсем уж было собралась отойти, как вдруг цепкая рука ухватила ее за плечо. Эмма обернулась и увидела возле себя жену городского судьи, фрау Марту
- Ах, ты все смущаешь честных женщин? Из-за тебя, негодная ты птичница, добрый мой супруг совсем забыл обо мне и ночи проводит среди блудных юниц! - зашипела фрау Марта, кривя и без того от природы кривоватое лицо.
- Да что ж вы такое говорите, фрау Марта! - оправдывалась Эмма, - ведь вы же сами просили меня продать вам яиц. А супруга вашего я и в глаза не видела!
- Да уж молчи, ведьма! - повысила голос жена судьи, - Я уж пожалуюсь на тебя нашему пастору, чтоб отлучили тебя от церкви за твои нечистые дела. И петух твой от дьявола, и дом твой спалить надо, ибо живет в нем сатанинское отродье!
Эмма испугалась. А не дай Господь и вправду пожалуется злая женщина пастору. Она высвободила плечо из цепкой хватки судейской жены и заспешила домой, надеясь, что прохожие не обратили внимания на ее разговор с фрау Мартой. Дома тряслась от страха и молилась до самого вечера, когда в ее дом вошли четверо стражников городской охраны, заставили принести петушка, что нес яйца, а потом заломили ей руки и отволокли в городскую тюрьму.
- Ведьма! Вот она, ведьма проклятая!, - почтенная публика волновалась, из осторожности прижимаясь поближе к стенам - Сатанинское отродье, покарай ее Господь!
В Базельской ратуше было многолюдно. Судья и святейший инквизитор - конвентуальный приор доминиканского ордена, устало восседали в высоких креслах. Юный грефье хлопнул в ладоши и стражники ввели в зал судебных заседаний испуганную худощавую горожанку, прижимавшую к груди небольшого рыжего петушка. Петух странно, по-куриному, кудахтал и явно старался покинуть объятия хозяйки.