– По дыму трудно судить, сын мой, – прервал юношу Илларий, задумчиво потирая подбородок.
– По дыму - да, святой отец! – согласился Джеймс, глянув на преподобного с легким превосходством, – Но по запаху - можно. А запах в лаборатории отца стоял тот же, что сегодня в пыточной брата Аппеля. И был то запах чеснока. В любопытстве отец приблизился к камину, но закашлялся, вдохнув этого самого запаха. А ведь вдохнул он самую малость. Сразу мы отворили все окна и двери, да и песчинки к тому времени прогорели. У отца же открылась рвота, да еще потом несколько дней слезились глаза и горела грудь. И еще, святой отец. На отцовой руке, куда попала одна из горящих песчинок, был глубокий ожог, словно кто проел в коже дыру почти до кости. Больше по тому рецепту батюшка ничего не варил и велел мне никому о происшествии не рассказывать. Но некоторое время спустя явился к нему некий прелат, и смог я подслушать их разговор. Прелат передал батюшке за описание опыта кошель денег и велел и об опыте и о самом прелате забыть на веки вечные.
Илларий, выслушавший Джеймса с превеликим интересом, некоторое время молчал, погрузившись в размышления. Джеймс же, воспользовавшись прекращением допроса, с аппетитом доедал печеные яблоки.
– Знаю, сын мой, что ты устал и голоден, - изрек, наконец, Илларий, несколько виноватым тоном – но следует нам, не мешкая, ехать в Люцерн, ибо не сможет Тилло долго удерживать стражников в монастыре.
Впрочем, чувство вины Илларий испытывал совершенно напрасно, поскольку юный Джеймс даже за кардинальскую шапку не согласился бы остаться в Швице в то время, как в Люцерне ожидали расследования такие интересные дела. Он бегом понесся в конюшню, орал и стучал в двери так громко, что перебудил не только конюхов, но и почтенных горожан, живших по соседству с ратушей. Пока сонные фрау ругались на Джеймса из окон своих домов, он помог конюхам запрячь свежих лошадей и самостоятельно подвел их к дверям ратуши.
Вопреки опасениям преподобного, кучеру Тилло вовсе не пришлось удерживать стражников. Их рвало, мутило, да и дышали они с великим трудом. Бросая на стражников косые взгляды, бедные монахи то и дело вытирали с пола рвоту. По приказу аббата, они собирались было вынести из пыточной обгоревшее тело брата Аппеля, но Тилло, загородив собой вход, запретил монахам даже думать об этом до прибытия папского легата.
Брат Янесиус бестолково носился между августинцами, то взывая к небесам, то призывая немедленно приступить к поискам младенца Тедерика. Умолк он лишь после того, как кучер пригрозил ему немалым своим кулаком. С того момента Янесиус уселся прямо на пол и не проронил более ни слова до самого прибытия отца Иллария.
С прибытием преподобного хаотичные блуждания монашеской братии по коридору прекратились и их действия обрели организованный характер. Тилло и десятеро из братиев были отправлены Илларием для обследования монастырского двора и окрестностей, благо уже окончательно рассвело.
Сам же преподобный в сопровождении Джеймса, брата Янесиуса и аббата Бенедикта вошел в пыточную. Пока аббат и брат Янесиус осторожно стояли у дверей, Илларий и Джеймс бесстрашно перевернули тело брата Аппеля лицом, ну или тем, что от него осталось, вверх. Незаметно для аббата и Янесиуса Джеймс ткнул пальцем, указывая преподобному на странного вида ожоги на теле покойного демонолога. Присев на корточки подле трупа, Илларий присмотрелся. Он видел за свою жизнь немало сгоревших тел, но подобные ожоги ему не встречались. Небольшие по размерам, они уходили вглубь, являя взору глубины плоти до самых костей. И от брата Аппеля исходил странный чесночный запах. Илларий обернулся в сторону окна и с удовлетворением, отразившимся на его лице, увидел, что окно было широко распахнуто. Накинув на покойника принесенное одним из монахов покрывало, преподобный поднялся и окинул быстрым взглядом стол, на котором, почти подле треножника, лежала обгоревшая шкатулка. Не решаясь взять ее в руки, Илларий наклонился и принюхался. От шкатулки несло тем же чесночным духом, что и от брата Аппеля.
– Ну что же, пора братьям позаботиться и о теле аббата. Я же тем временем приступлю к обязанностям, возложенным на меня святейшим престолом, ибо происшествие сие требует тщательного разбирательства, - тихо произнес, ни к кому конкретно не обращаясь, Илларий.
Аббат Бенедикт немедленно вышел в коридор, и через некоторое время пыточную заполнили монахи, явившиеся вынести тело и прибрать хаос, который оставил после себя огонь и тушившие его стражники.
По просьбе Иллария аббат указал ему на одну из пустующих келий, в которой можно было, без помех и лишних ушей, провести опрос каждого из свидетелей происшествия. Безусловно, данные опросы инквизитору следовало бы провести в присутствии бургомистра и городского судьи. Но преподобный не собирался ставить их в известность о случившемся ранее, чем ему это будет выгодно. Во всяком случае, ранее, чем Тилло сообщит ему о результатах поисков в монастырском дворе и за его пределами. Убедившись, к своему удовлетворению, что стражники сейчас не способны не то, что скакать в Швиц, но даже передвигаться без помощи поддерживающих их монахов, Илларий, в сопровождении юного Джеймса, удалился в предоставленную ему келью.