Умная птица тут же показала лапку, позволяя Петунии забрать письмо. Как только конверт оказался в руке девочки, а ленточка уплыла по ветру, сова добродушно ухнула и совершенно беззвучно замахала крыльями прочь от дома Дурслей.
— Необычный… спо-соб… достав-ки пи-сем, скажу я тебе, — заикаясь, выдала Мэгги, все еще сидя на кровати и прижимаясь к розовым подушкам.
Питти кивнула и повернула конверт, чтобы рассмотреть его. Он был пухлым, тяжелым, и над бордовой печатью находился замысловатый герб: большая буква "Х", вся в вензелях, на верхних частях буквы сидели хищная птица и животное, то ли выдра, то ли барсук, одну из нижних ножек обвивала змея, а около второй был изображен царственный лев. "Красиво", — подметила Петуния. Она торопливо закрыла окно и прищурилась, чтобы прочитать нечеткую надпись на конверте.
"Великобритания, графство Бакингемшир, город Олни, Кэри-уэй, дом 7, второе окно слева на втором этаже…"
— Очуметь, — не смогла сдержаться девочка.
— Что там? — Магнолия, наконец, обрела контроль над своим телом и приблизилась к сестре. Она не заметила, что все еще теребит одну из подушек, потащив ее с собой из кровати.
Конверт в руке Петунии дрожал так, что невозможно было разобрать букв.
— Это…
— Не сметь! — проорала мама совсем близко.
Через мгновение письмо оказалось в ее цепких руках с длинными кремовыми ногтями. Она была полна решимости разорвать его ровно до того момента, пока не заметила, как оно отличается от предыдущих. Долгую секунду она глядела на конверт, возвышаясь над напуганными дочерьми, а затем коротко сказала:
— Надо дождаться отца. — Марго вышла и захлопнула дверь.
Питти и Мэгги остались в спальне. Они не разговаривали, каждая думала о своем. Петуния битых полчаса не могла привести сердечный ритм в норму. "Может, рассказать им? Вдруг в этом дело? — гуляли в ее сознании вопросы, часто перемешиваясь и теряя смысл. Но одна мысль была ярче остальных: — Нет, Мэгс меня убьет!"
Вскоре послышался звук подъезжающей машины, а затем и хлопок входной двери. Дадли Дурсль, как всегда довольный возвращению в родной дом, нежно позвал жену и чмокнул ее в щеку. Девочки настолько привыкли к этой сцене, что могли по ролям пересказать все действия, совершаемые ежедневно при этом ритуале, но сегодня все пошло не по плану. По внезапно наступившей тишине сестры поняли, что мама показала папе письмо.
— Тут что-то не так. — Они услышали расстроенный голос отца.
— Нужно что-то делать! — ответила Маргарет. — И объясни мне наконец, что все это значит?!
— Тише, милая, — проговорил мужчина, и больше девочки ничего не разобрали.
Через пару минут, погруженных в напряжение и тихие шепотки, Дадли тяжелым шагом прошел в гостиную, попросив Марго принести ему пива. Девочки, не сговариваясь, повернули головы к двери и вслушивались.
— Мэгги, Питти, спуститесь вниз. Скорее, — прокричал Дадли. Его голос был дерганным.
Когда девочки появились на пороге гостиной, их отец, в дорогом синем костюме с полосатым галстуком и в не снятой с головы шляпе стоял посреди комнаты, прижимая к уху телефон.
— Цветики, кажется, нам надо будет кое-то вам рассказать. — Он жестом указал дочерям на диван, а затем обратился к трубке. — А, Гарри, здравствуй… Да, только что. Еще не вскрыл. Не мог бы ты срочно приехать? Отлично, спа…
Отец не договорил. Во входную дверь кто-то постучал. Через десять секунд Марго ввела в гостиную Гарри Поттера.
— Как вы здесь оказались?! — громко спросила Мэгги, снова подпрыгнув на месте.
Телефонная трубка все еще была у уха отца семейства Дурслей, который, вопреки здравому смыслу, не был так удивлен, как дочери и жена.
Дядя Гарри лишь добродушно улыбнулся, но Петунию не обманула его улыбка: морщинка на его лбу была длиннее и глубже обычного, а изумрудно-зеленые глаза осматривали гостиную, не желая останавливаться на Дадли.
— Вернон знает? — зачем-то спросил Гарри Поттер, обращаясь к кузену, но так и не посмотрев на него.
— Нет. Пока никто не знает. Садись. Будешь пиво? — Отец снова становился белым как первый снег, но притворялся, что все хорошо.
Девочкам моментально передалось его напряженное настроение. Маргарет молча направилась из гостиной на кухню и зашумела дверцами, бутылками, посудой.
Все молчали, пока в гостиной не появилась Марго с небольшим подносом, на котором стояли открытые бутылки Джипура**, любимого пива Дадли, и большая тарелка с фиш-энд-чипс. То, что жена предложила мужу вечером пятницы пиво и его любимую закуску, не было удивительным. Удивительным было то, что одну их бутылок женщина взяла себе и с тяжелым вздохом уселась на диван рядом с девочками. Она оказалась ближе к Питти, а Мэгги, не менее пораженная, чем Дадли и сестра, нервно корябала пухлую диванную подушку, заменившую ей родную кроватную. Марго запрокинула голову, высосала половину бутылки, взяла из тарелки кусок зажаренной во фритюре голубой трески и с нескрываемым удовольствием съела его, запив остатками пива.