— Вот гадина. Она не написала письмо. — Петуния кивнула в сторону кузины.
— Борода Мерлина, я ее убью! — прохрипела Клементина. Роза лишь продолжала злорадно улыбаться.
— Очень жаль, но…
— Директор? — За столом Гриффиндора взметнулась вверх бледная тонкая рука. Когда МакГонагалл обратила на нее взор, хозяйка руки поднялась во весь рост. Это была Мари-Виктуар Уизли. — Я не знала о существовании этого эксперимента. Если можно, я напишу письмо прямо сейчас!
— Думаю, ваш голос засчитать будет невозможно, ведь вы учитесь последний год, мисс Уизли, — твердо ответила МакГонагалл. — Можете сесть.
Мари-Виктуар, поджав губы и грустно взглянув на Петунию, опустилась на место.
Тут же поднялся Диего Альваро, их с Клементиной одноклассник, который за учебный год не перекинулся с девочками и парой слов. Он сдул со лба кудрявую черную прядь и сказал:
— Я не успел написать письмо. Сейчас напишу.
Директор кивнула и внесла его имя в список.
— Итак, тем не менее нам не хватает…
Но со стола Хаффлпаффа тут же поднялась еще одна рука. Это был Адам Фоули. Петуния почувствовала, как сдерживающая восторженный писк Тина схватила ее за предплечье.
— Директор, я тоже впервые слышу о маггловской почте. Я буду пользоваться ею в следующем году. Как жаль, что не пользовался в этом.
Питти была уверена, что он врет. Он всяко должен был знать о почте от старосты, которая так рьяно помогала ей набрать нужное количество детей.
— А ты разве из магглов? — послышалось со стола слизеринцев.
— Представь себе, да. Моя мать магглорожденная и у меня куча родственников-магглов. И тебя это не должно волновать, Кроуэл, — бросил Адам напоследок и сел.
— Тем не менее, мистер Фоули, одного голоса не хватает, — сказала директриса, обводя глазами зал.
Профессор Лонгботтом хотел что-то сказать, но его остановила учительница, сидящая рядом. Петуния не знала ее, но поняла, что лучше не спорить с МакГонагалл у всех на виду. Она опустила вдруг отяжелевшую голову себе на грудь.
Послышался шум разбиваемой о каменный пол тарелки. Все обернулись на звук. Петуния сделала это одной из последних.
Оказалось, что за столом Гриффиндора происходила чуть ли не драка. Трое: Джеймс, Мари-Виктуар и Энди Джордан — пытались что-то отобрать у Розы, которая, согнувшись пополам, защищала это что-то, тихо ворча. В конце концов у Мари-Виктуар получилось отобрать так яростно оберегаемую вещь. Она подскочила с лавки и, держа высоко над головой белый конверт, подошла к МакГонагалл.
— Простите, директор. Роза вчера забыла отправить, — промурлыкала девушка, добравшись до постамента под всеобщий гвалт и непонятливые шепотки.
Директриса посмотрела на письмо, затем на дующуюся, всю красную Розу, затем на пораженную Петунию, затем, почему-то, на профессора Лонгботтома. Тот почти незаметно пожал плечами.
— Ладно, — вдруг сказала МакГонагалл. — Учитывается.
Петуния не сразу поняла весь смысл ее слов. Она очнулась только когда почувствовала, как Тина и подбежавшая с другого конца стола Пруденс Свифт начали трясти ее за руки, поздравляя.
— Мы победили! — орала подруга без стеснения. — Почте быть. Ура!
Новая сходка была назначена в совятнике. Уж сюда, тем более, сегодня, никто из объектов заявиться не должен. Клемент скорбно смотрел на Зуба и Фею, единственных участников собрания.
— Почему ты такой кислый? Это же большая победа! — непонимающе уставилась на него Зуб.
— Несомненно. Все даже лучше, чем я мог себе представлять. Уж в почту я ни капли не верил.
— Лишь потому, что эту идею придумал не ты?
Он решил пропустить мимо ушей ее едкое замечание. Вместо этого он обратился к Фее:
— А ты решила не сдружиться с объектом номер три, а окончательно рассориться?
Девушка покраснела.
— Я не виновата. С ней невозможно иначе.
— Видимо, придется упразднить объект три, — сказала Зуб с энтузиазмом.
"Уж ты и рада", — недовольно бросил Клемент про себя.
— Такого человека упускаем! — не смог он все же сдержаться.
Фея, вопреки привычкам, подошла и сочувственно сжала его плечо:
— У нас есть еще пятый и шестой.
— А ее брат не такой же?
— Нет. Он хороший мальчик, добрый и скромный.
— Скромные люди не совершают революций, — заметил Клемент самым грустным голосом, на который только был способен.