Но Алу не были интересны ни война, ни профессор Лонгботтом, ни отец, ни тем более книги. Хорошо, что Скорпиус разрядил обстановку, а то бы их мини-празднование провалилось. Он то шутил, то пытался заглушить в себе вопросы и замечания о Розе, которая за завтраком молча преподнесла Альбусу коробку с кексами в Большом Зале, чем веселил не только друга, но и Петунию. А еще он подарил Алу огромный набор переливчатых плюй-камней. И вот они-то мальчику понравились.
Вместо празднования троица поедала у главного входа в замок сладости из многочисленных подарков и подтрунивала над Пивзом, которого Аргус Филч, старый смотритель, обещал наказать, если тот распоясается возле огромных песочных часов.
В последний раз непоседливый полтергейст кидался камнями в прохожих и одним крупным булыжником разбил часы Слизерина. Яркие изумруды водопадом посыпались на учеников и покатились по полу, но картинка отнюдь не понравилась ни директрисе, ни главе Дома Слизерин. Хотя зрелище было отменным, и Питти даже "приватизировала" один камешек. Изумруд размером с куриное яйцо лежал теперь на прикроватной тумбочке, придерживая записку для всех, кто мог на него позариться: "Камень зачарован. Если не хотите, чтобы у вас отвалились руки, не трогайте. А еще лучше — не смотрите на него". Петуния не верила, что кто-то воспримет ее слова всерьез, но бриллиант остался невредим и покоился на положенном месте.
Летавший над ними Пивз ворчал и пел непристойные песенки, а ребята, вопреки ожиданиям полтергейста, подпевали ему и предлагали разбить резервуар Гриффиндора. Питти очень хотела рубин. В итоге их спугнул Филч, пригрозивший нажаловаться главам их Домов и поминая, как раньше ему разрешали самостоятельно наказывать учеников. Не имея желания слушать, как бы Филч хотел их отхлестать плетью и подвесить за ноги в подвале, ребята убежали в Большой Зал, закончив свою "вечеринку".
Они медленно продвигались вдоль столов, скучающими взглядами окидывая предложенные кушания. Зал был почти пуст. Ал тряс коробкой с кексами, подаренными Розой — единственным уцелевшим после их пира гостинцем.
— Может, все же сначала дадим кексик кому-нибудь на пробу? — Этот вопрос Скорпиус задавал по меньшей мере в третий раз. — Я, конечно, уверен, что Роза прекрасна и единственна в своем роде, но так же не могу не признать, что она вполне могла окунуть их в Фурункульный настой.
— Ладно, Скорп, мы не будем их пробовать. — Альбус выглядел уставшим. Все веселье, бывшее в нем при общении с Пивзом, куда-то улетучилось.
Петуния сжала его плечо и предложила:
— Подложим их Пэнси Гонт?
— А это идея! Жаль, у нее есть личный дегустатор в лице Бетти Вейн, — обрадовался Скорпиус.
— И ни капельки не жаль, — заметила Петуния, вспомнив, что буквально накануне Бетти пыталась подкинуть ей в портфель навозную бомбу.
— Бетти слишком хороша для фурункулов.
— О Мерлин, Скорп! Есть хоть одна девочка, о которой бы ты не пел дифирамбы?! — Ал всплеснул руками, тем самым нечаянно столкнув ладонь кузины, покоившуюся у него на плече.
Его друг немного опешил, а Петуния почувствовала, что розовеет.
— Прости…
— Я устал. Пойду к себе. — И Ал направился к выходу из Зала.
— Эм… Я же шутил… Ладно, Питти, было приятно пообщаться. Увидимся, — почти скороговоркой произнес Скорпиус и побежал за другом.
— Пока, — недоуменно ответила девочка. Оставаться одной в Большом Зале ей не хотелось, и она поплелась в свою гостиную.
И снова наступали обычные будни, и Питти опять закапывалась в конспектах, мало виделась с кузеном, совсем не встречалась с остальными родственниками из Гриффиндора и даже практически не разговаривала с Тиной, тоже погрязшей в сдачах контрольных и домашних работ. Так проходили дни и недели. Весна продолжала цвести, но Питти грустила, ожидая и своего дня рождения, до которого был еще месяц. Она уточнила, правда ли нельзя отпроситься на денек из школы, и получила отрицательный ответ. Порядки в Хогвартсе были суровые.
Одним утром субботы Петуния сидела в гостиной своего факультета, доедая лакричных пиявок и читая конспекты по зельям. Часам к девяти из спальни для старшекурсниц появилась сонная староста Пруденс Свифт. Пожелав доброго утра, она угостилась сладостями и уселась поближе к огню. Сегодня она была одета в маггловскую одежду: канареечно-желтую кофточку и черные леггинсы. А на ногах у нее красовались тряпичные тапки, тоже в цветах Хаффлпаффа.
Питти оглянулась на обстановку. Дубовые столы нежного медового оттенка и простые побеленные стены — вот то немногое, что не было в гостиной желто-полосатым. Даже многочисленные горшки с растениями были словно замершие раздутые пчелки. К тому же в комнате совсем не было углов. Питти гадала, все ли гостиные выглядят так, как их, но подозревала, что все-таки нет. Она не могла представить гордых гриффиндорцев или надменных слизеринцев в таком ярком и веселеньком антураже. Подумав, что надо бы расспросить Альбуса, Петуния перевела усталый взгляд на камин.
Над каминной полкой висел портрет Хельги Хаффлпафф. Петуния уже привыкла к шевелящимся и даже разговаривающим портретам, но единственное, что делала основательница Дома — поднимала за здоровье учеников золотой двуручный кубок.
— Опять читаешь, Дурсль? — спросила Свифт, подавляя зевок. — Не думала, что ты такая отличница. Знаменитая Гермиона Грейнджер точно тебе не родственница?
— Не по крови, — коротко ответила Питти. Свифт спрашивала об этом не раз, и видимо, ей было очень важно узнать. — И я уж точно не отличница. Я зубрю, чтобы не получить неуд.
— Как грустно! Но ты уже зеленая как кактус. Тебе надо хоть иногда выходить из гостиной.
— Попозже, — привычно ответила Петуния.
— Позволь бедным эльфам убраться! Они не делают это, пока тут кто-то сидит, а мальчишки с шестого курса освободили гостиную только в шесть утра. Я сама их разгоняла.
— Какие еще эльфы? — спросила девочка, подозревая, что староста просто шутит.
— Домовые эльфы, конечно!
— То есть, в замке все становится чистым не из-за магии, а потому что тут убираются эльфы?
— Да. А еще они готовят, таскают наши чемоданы и, думаю, делают много всего.
— И почему же я их никогда не видела? — Питти прищурилась. Она все же была уверена, что Свифт шутит.
— Это специфика эльфов. Раба не должно быть видно.
— Что ты сказала?!
— Ну, уже не раба. Кстати, благодаря твоей родственнице Грейнджер. Она лоббирует законы по освобождению эльфов. Пока добилась того, что им начали выплачивать зарплаты. А до этого да, эльфы работали за бесплатно, а значит, фактически были рабами.
— Ты так спокойно об этом говоришь, что мне страшно…
— Это уже история. Сейчас все хорошо. Кстати, в книгах по истории есть и имя Гарри Поттера. Он-то точно тебе родственник, я знаю.
— Да, верно. Но довольно дальний.
Снова опустив взгляд на конспекты, Петуния не заметила, как Свифт подошла. Девушка потянулась якобы за новой порцией конфет, но на самом деле отобрала у Питти стопку пергаментов.
— Ну что ты делаешь? Отдай!
— Что происходит? — В общей комнате появилась Тина, привыкшая сразу вставать на защиту подруги. У последней разлилось тепло по груди от ее воинственного, хоть и сонного вида.
— Выгуляй, пожалуйста, свою подругу, — смеясь, сказала Свифт. — Приказ старосты и он не обсуждается. Отдам конспекты после обеда, когда придешь с розовыми щеками и полными карманами плюй-камней, которые ты выиграла.
— В общем-то, Свифт права. — Тина пожала плечами. — Выглядишь так, будто не видела солнечного света пару месяцев.
— Мы живем буквально в подземелье.
— Мы — нет. Это нижний этаж, у нас даже окна есть и в гостиной полно света. Ты бы знала, если бы поднимала голову от книг. Но я дала приказ одеться и выйти на улицу. Зачем родители купили тебе прогулочную мантию? Чтобы ты ее ни разу не надела? — строго спросила девушка, похлопала свитками Петунии себя по руке и вышла из гостиной в коридор. — Я завтракать. Вы идете?