А ведь чтобы пробиться к директрисе, Петунии пришлось пройти через старост, учителей и главу Дома, с которой у девочки были очень натянутые отношения. Пришлось много раз говорить разным людям одно и то же, много раз получать отказы и много раз начинать все заново. Очень долго Питти пыталась дойти до тяжелой дубовой двери, спрятанной за горгульей, чтобы сейчас отступать. Поэтому она, наконец собравшись с духом, прочистила горло и продолжила:
— Это не спонтанное решение, директор МакГонагалл…
Но та перебила, сбив весь настрой, будто нарочно:
— Конечно, иначе бы мы увиделись еще в сентябре, мисс Дурсль. Я прекрасно знаю вашу неприятную историю с совами. Но вы ведь должны понимать, что птицы делали свою работу. Им сказали не приносить писем по такому-то адресу, и они этого не делали. Речевого аппарата у них, к несчастью, нет, так что и предупредить вас о положении дел они не могли. Этот вопрос я считала закрытым еще с января…
— Простите, — теперь перебила Питти, чувствуя, как трясутся поджилки, — но мое предложение основано отнюдь не на… казусе, случившемся в начале учебного года. Я правда считаю, что столь небольшое нововведение сделает жизнь многих учеников Хогвартса проще, а значит, освободит их от лишних забот и позволит больше заниматься учебой.
— Да, с учебой у детей не-волшебников возникают проблемы, — воспользовавшись паузой, начала директор, — но я не считаю…
— А вы только подумайте, — снова перебила Петуния, чувствуя, как под ней разверзается адская яма, — на дворе две тысяче восемнадцатый год, а школа до сих пор работает на чернилах и пергаменте. Я молчу про то, что маленький пожар может уничтожить всю вашу документацию. И я прекрасно знаю, что интернет в Хогвартсе, как и электричество, совершенно недоступен. Но бумага и ручки — это же отнюдь не электричество! Это просто. И это в разы, в разы лучше, чем… — Петуния чуть не сказала "чертовы", — перья и пергамент. Вы представьте, сколько гусей и ворон скажут вам спасибо за то, что вы перестанете общипывать их хвосты.
— Лично я…
— Я понимаю, что это делаете не лично вы. Это я образно, директор, — в который раз перебила Петуния и замолчала, ожидая страшной кары.
Но директор МакГонагалл молчала. И изучающе глядела на ученицу. Петунии был примерно понятен ее образ мыслей. Какая-то первогодка, дитя, которое младшее нее самой лет на семьдесят, приходит тут и ставит условия. Поняв, что если даст женщине молча думать дальше, то все потеряет, Петуния снова открыла рот:
— Я знаю, о чем вы думаете. Мне тринадцать лет, а я пришла тут вас учить. А вы не выкидываете меня из этого окна, — девочка кивнула на узкую готическую щель, покрытую витражом, — только потому, что я племянница мальчика-который-выжил…
— Напротив, — быстро ответила директор. — Я весь год наблюдаю за вами и не могу не отметить, как яростно вы скрываете столь знаменитое родство. Не могу не признать, насколько это радует меня.
"Она меня похвалила? Может, я еще сплю и ни на какую аудиенцию не пришла?" — стараясь не выпучивать от изумления глаза, подумала Петуния.
— Тем не менее, ваше предложение слишком радикально. И слишком многочисленно.
— Если вы выбираете между тем, ввести ли бумагу, и тем, открыть ли маггловскую почту, то я настоятельно прошу вас склониться ко второму. Повторюсь, уверена, я не одна страдаю от совиной системы доставки писем и посылок. И дело вовсе не в том, что совы не приносили письма моим родным. Я в целом не была рада такому способу отправки писем, а у вас совершенно нет альтернатив. И это я считаю несправедливым, — скороговоркой выдала Питти.
— Альтернатив?
— Ну… смотрите, на третьем курсе можно выбрать новые предметы для изучения. Дается несколько вариантов. В Большом Зале на столах появляется куча еды, из которой можно выбрать то, что больше нравится. В школе можно выбрать кружки и секции по желанию и способностям. Но почему-то мы, ученики, не можем выбрать варианты в таком простом деле, как связь с родными и любимыми людьми, которых мы не видим месяцами. Ладно, у вас нет электричества, интернета и телефонной связи, я понимаю, что провести их здесь совершенно невозможно. Хотя вы не представляете, как мне хочется услышать голос мамы… — закрыв глаза, чтобы не заплакать, произнесла Петуния. — Я прошу хотя бы позволить мне писать письма так, как мне удобнее, и отправлять их более классическим способом для меня, магглорожденной, которая до двенадцати лет даже не знала о волшебстве. И опять же, со всем уважением, но я уверена, что таких, как я, учеников в школе очень много. Не может же быть, чтобы все магглорожденные ученики не испытывали трудностей? Нам и так сложнее, чем другим ученикам. А в ваших силах сделать нашу жизнь чуточку проще.
— Поправ устои и традиции, сложенные веками, — вздохнув, добавила директор, поглядев на манифест, написанный Петунией, который все это время лежал перед ней на столе и на который она ни разу даже не опустила глаз.
— Когда-то так говорили и о поездах, — вспомнив рассказ тети Джинни, заметила Петуния.
И тут же пожалела, потому что впервые за все время директор посмотрела на нее с какой-то эмоцией, и эмоция эта, кажется, была не положительной. Она сощурила глаза, на переносице резко появилась морщинка, а и без того тонкие губы превратились в красную ниточку.
— Директор МакГонагалл… — начала Петуния, но осеклась. Она не знала, как поправить свое положение.
— Итак… — сказала директриса, но тоже не продолжила. Она коротко глянула на свиток, исписанный кривым почерком Петунии (последнее исправляющее перо, испустив жалобный писк, перестало писать еще месяц назад). — Итак… Говорите, вы такая не одна, мисс Дурсль?
— Да? — Девочка не сразу ее поняла.
— У вас есть список детей, которые не против вашей затеи открыть почтовое отделение в Хогвартсе?
— Я не… Нет, но я могу составить, если вы дадите мне немного времени…
— Не стоит переводить пергамент. Вот вам мое предложение, — директор МакГонагалл посмотрела девочке прямо в глаза, — я сегодня же установлю почтовый ящик на первом этаже замка, возле входных дверей. И назначу своего рода почтальона. В его обязанности будет входить раз в два-три дня забирать все письма, отвозить их в Лондон и оставлять в отделении почты не-волшебников. Вы проведете ему инструктаж, как это делать. У вас есть чуть меньше месяца, до последних экзаменов, чтобы хотя бы сорок учеников воспользовались вашим способом отправки писем.
— Сорок?! — вырвалось у Петунии. Она знала от силы человек тридцать, общалась с пятнадцатью, и магглорожденных из них было человека три.
— Да, это чуть меньше десяти процентов от количества учащихся в этом году. Школе должно быть не накладно реализовывать такие предприятия, а для этого у них должен быть спрос. Десять процентов — совсем немного.
— Конечно. — Кивнула Петуния, понимая, что ее затея провалена на корню. Лучше бы МакГонагалл ей просто отказала.
— В последний учебный день посчитаем, сколько учеников пользуется почтовым ящиком. Прошу заметить, я говорю о количестве учеников, а не количестве писем…
— Да, да, я поняла, — ответила Питти, расстраиваясь еще больше.
— И если у вас получится собрать хотя бы сорок пользователей, со следующего учебного года я введу такую практику уже на постоянной, а не экспериментальной основе. Идет?
Будто Петуния могла сказать "нет"! Она кивнула, хотя не испытывала ни радости, ни воодушевления.
— Тогда до свидания, мисс Дурсль. Приятного отдыха.
Питти скомкано попрощалась и вышла из кабинета директора. Идя по винтовой лестнице на третий этаж, а затем через Большой Зал в комнаты Хаффлпаффа, она корила себя, что вообще затеяла всю эту "революцию".