— И ваши родители не были против?
— Их там не было. Когда к власти пришел Скаргрейв, они отослали меня в семью друзей в Швецию, надеясь, что там безопаснее. Жизнь там была странной. Первый учитель, нанятый для меня, оказался алхимиком. Я несколько месяцев пытался узнать, что он делает, а когда узнал, он согласился поделиться секретами.
— Насколько я помню, это не все, — сказала Сивилла.
— Было немного шантажа, если вы об этом, — сказал Габриэль. — Он бы не рассказал мне, если бы не боялся, что его раскроют.
— Вы шантажировали людей в девять? — сказала я.
— Тогда уже в десять, — Габриэль не смутился. — И с того времени я заинтересовался этим. Я не хотел больше ничего делать.
— Но вас заставляли учить и другие предметы?
— Да. Но они не были и вполовину так интересны, как алхимия. На изучении математики ведь не разбогатеешь? Или латинского, логики, астрономии и прочих предметов, что учителя запихивали в меня. Только алхимия может дать богатство и силу.
— Если повезет, — сказала я.
— Но мне везет, — Габриэль вытянул ноги в сапогах уверенным движением. — Я во дворце Гринвич, сэр Исаак выбрал меня помогать ему в создании философского камня. Это везение, — он улыбнулся. — Хотя я не сразу проникся сэром Исааком. Он слишком неуклюжий.
— Неуклюжий? — я впервые слышала об этом.
— Не в повседневных делах, нет. Но в нем гениален мозг, а не тело. Попросите его дистиллировать воду, и он обожжет пальцы или сломает перегонный куб, — он самодовольно скрестил руки. — И тут помогаю я со своими уверенными руками и ясным зрением. Он не может работать один.
— Звучит так, словно вы все делаете один, — отметила Сивилла.
— Не совсем. Но я среди приближенных.
— Приближенных? — Сивилла обмахивала себя. — Ничего себе!
Боясь, что из-за ее шуток разговор оборвется раньше, чем я смогу все узнать, я сказала Габриэлю:
— Есть вопрос. Что такое перегонный куб?
Сивилла была права, он напоминал поток. Он отвечал на вопрос подробно, говорил о сосудах, трубках и паре, рисовал силуэты руками в воздухе. Если у меня и были сомнения насчет его любви к алхимии, они рассеялись.
Вот только я не очень понимала его слова.
— И все же куб…?
— Это часть аппарата, — сказал он. — Его используют в дистилляции, — видя мое смятение, он встал со стула. — Почему бы нам не сходить в лабораторию? Я бы все показал.
Я хотела согласиться. В лаборатории можно было бы понять, как и зачем был украден тигель. Но я не знала, можно ли идти с одним Габриэлем.
— Ты тоже пойдешь? — спросила я Сивиллу.
— Конечно, — она хмуро посмотрела на Габриэля. — Если я приглашена. Раньше вы мне не предлагали.
— Вы не показывали интерес.
— Вот вам и благодарность. В вечер, когда я вас встретила, я слушала вас часами.
И снова эта широкая дьявольская улыбка.
— Часами? Не помню.
— Я помню, — с силой сказала Сивилла.
— Если я не приглашал вас, то потому, что лаборатория обычно доступна только алхимикам. Но этим утром там может быть только старый Пенебригг. А он против не будет.
Поход в закрытую лабораторию и шанс увидеть Пенебригга?
— Идемте? — сказала я.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
ЭКСПЕРИМЕНТЫ
— Уверена? — пробормотала Сивилла, мы вышли из ее комнаты.
— Да, — меня тревожило лишь, что подумает Нат. Идти в алхимическую лабораторию с Сивиллой и Габриэлем было далеко от просьбы сидеть в комнате. Но если я найду что-нибудь полезное, это будет не зря.
— Не говори, что я не предупредила, — прошептала Сивилла.
С быстрым поклоном Габриэль придержал дверь и протянул нам руки.
— По одной для каждой из моих валентинов.
Мы с Сивиллой переглянулись и рассмеялись.
— А какие руки для других? — спросила я.
— Кто сказал, что были другие? — возмутился Габриэль, но руки опустил.
— Втроем в ряд мы все равно не пройдем, — сказала Сивилла. — Даже вдвоем вряд ли пройдем.
— Откуда вы знаете? — спросил Габриэль.
— Ходят слухи, — сказала Сивилла.
Она была права: лестница, ведущая вниз в лабораторию, была узкой и спиральной. Пришлось идти по одному. Габриэль вел нас, все время рассказывая.
— Это не было изначально лабораторией. Это была личная кухня короля. До того, как дворец стал в три раза больше, — он оглянулся, чтобы убедиться, что мы идем. — Никто не знал, что делать после этого с комнатой, пока не пришел сэр Исаак. Он увидел, что это хорошая комната для алхимии, с большими старыми каминами, печью, рядом окон и вентиляцией. И прямо у Темзы, что и хорошо, ведь огонь может выйти из-под контроля.