— Боюсь, я не могу остаться, — сказал он.
Мое счастье угасло.
— Не можешь? Но Норри сказала…
— Что я хотел тебя увидеть? Да. Я думал, что должен сказать тебе лично…
Я задержала дыхание.
Он посмотрел в сторону главного зала. Музыканты начали новый танец.
— Я ошибался насчет Сивиллы.
Я ожидала от него не это.
— Сивиллы?
— Я недооценил ее, — сказал он. — Она стала тебе хорошей подругой. Это я вижу.
— Я рада, — разговор шел не туда. — Так ты за новую пару? За Сивиллу и короля?
— Если король так решит, я пожелаю им радости, — сказал он, но в глазах были сомнения.
— Но…? — спросила я.
— Вряд ли он это сделает.
— Он может, — сказала я, думая о нашем с королем разговоре. — Может.
Нат пожал плечами.
— Даже если он это сделает, они неравны.
— Как это? — осведомилась я.
— Он королевских кровей, а она — нет.
— И что? В детстве они были в одних кругах, их отцы дружили.
— Они знали друг друга в детстве? — удивился он. — Может, это упростит ситуацию.
— Конечно.
Он покачал головой.
— Ты не понимаешь. Быть королем — значит быть вдали ото всех, хранить тревоги и заботы, которыми не делятся. И их паре будут мешать. Из-за этого их браку будет сложно состояться.
Я прижалась к стене.
— Мы говорим о Сивилле и короле? — медленно спросила я. — Или о нас?
Его щеки потемнели, но он ответил:
— Что говорить о нас, если у нас препятствий будет даже больше?
— Каких? — я хотела дать ему понять. — Я говорила с королем, Нат. Я сказала ему, что не позволю Совету решать мое будущее, и он согласился.
— Я это слышал.
— Слышал? — я оттолкнулась от стены. — Король рассказал?
— Да. И Пенебригг.
— О, — меня окатило горячее унижение. Он все это время знал, что я свободна, но не действовал. Я уже не чувствовала уверенности.
— Люси, не смотри так. Прошу, — Нат шагнул ко мне и остановил себя.
Он был в дюймах от меня, но это могло быть и сто миль. Лестница была тихой, как гробница, запах гиацинтов удушал.
— Ты передумал? — было сложно говорить, но я должна была знать.
— Люси, мое сердце никогда не передумает.
Мое дыхание стало учащенным.
— Тогда почему…?
— Потому что это не сработает, — его ореховые глаза были полны боли. — Ты ведь тоже это видишь.
— Не вижу. И кому важно, что думают другие люди?
— Не в том дело, — сказал он. — Мы разные.
— Что?
— Я давно не видел тебя колдующей, — сказал он. — Я забыл, как ты сильна. А ты становилась все сильнее. Я же… будем говорить правду, я лишь обычный человек.
Я начала возражать, но он поднял руку.
— Не пойми превратно. Я рад, что ты смогла себя спасти. Очень рад. Потому что я не смог бы сделать этого, даже сильно стараясь. Я не мог защитить тебя. Я не могу дать тебе то, что нужно. И все.
— Откуда тебе знать? — возмутилась я. — Ты удерживаешь меня на земле, Нат. Ты слушаешь меня. Тебе я полностью доверяю, — я склонилась к нему, наши губы почти соприкасались. — Ты для меня все и даже больше.
Он почти сдался, я видела по его глазам. Но там было и отчаяние, которое я видела, когда он давал мне подснежник. Он хотел то, что не мог получить.
Он отпрянул.
— Нат? — я вдруг испугалась.
— Хотел бы я, чтобы все было так просто, — сказал он. — Но это не так. Та ночь, когда мы поссорились, когда ты не сбежала, осталась со мной.
— Потому что я отказалась? Нат…
— Потому что ты была права. Я не могу ничего тебе предложить. Ничего, что тебе нужно. У меня нет статуса, положения, богатства. Я хотел защитить тебя, но не смог. И это нужно изменить.
— Мне не нужны деньги и власть, — как заставить его понять? — Ты — это ты. Этого мне хватит.
— Той ночью не хватило, — тихо сказал он. — И я кое-что узнал тогда. Если мы и можем надеяться на совместное будущее, мне нужно проявить себя. А пока у меня нет прав ни на одну женщину. Потому я ухожу.
Холод пробежал по моей спине.
— Уходишь? — слабо повторила я.
— Я принял задание как посланник короля. Я буду путешествовать по королевству и континенту, куда нужно, чтобы покончить с голодом и уменьшить шансы, что начнется новый. Не знаю, получится ли. Но я постараюсь.
Я не могла отрицать, что цель была достойной. Но я могла думать лишь о том, что он уходит. Я постаралась произнести ровно:
— Но ты будешь писать, конечно. Мы можем писать друг другу. И ты будешь порой при дворе. Мы сможем видеться.
— Люси, нет, — он был нежным, но непоколебимым. — Я серьезно. Я должен сделать это сам. Иначе, что бы я ни достиг, люди будут думать, что это была ты, твоя сила. Я пришел попрощаться. Я уезжаю ночью в Голландию.
Прощаться? Я впилась в красивые, но бесполезные юбки.
— Не нужно. Не нужно делать это.
— Нужно, Люси. Мне нужно встать на ноги. Только так можно идти вперед.
Он сказал так, и отчаянная уверенность в его голосе лишила меня слов. Он принял решение. Я подавила мольбы и возражения. Они ничего не изменят, только испортят расставание.
Но я не могла не задать один вопрос:
— Скажи, если бы у меня не было магии, ты бы остался?
Он долго молчал.
— Нечестный вопрос, — сказал он, наконец. — У тебя есть магия. Она — часть тебя. Если пожелать, чтобы не было ее, пропадешь и ты, — он коснулся моего лица. — Что бы ни случилось между нами, я так не сделаю.
Я закрыла глаза. Прося себя не плакать, я прижала ладонь поверх его, ощутила горячей щекой его холодный сильные пальцы. Он поцеловал меня, и я держалась изо всех сил.
— Я люблю тебя, — сказал он.
Я хотела ответить, но голос подвел меня. И я сделала то, что могла сделать только любовь. Я отпустила его руку.
Когда я открыла глаза, он уходил. Я смотрела, как он спускается по ступенькам и скрывается за дверью. Я осталась одна, и только моя музыка, моя магия успокаивала меня.
ИСТОРИЧЕСКАЯ ЗАМЕТКА
Эта книга, как и первая, об альтернативной Англии семнадцатого века, где магия возможна. Некоторые элементы этой истории — правда.
Календарные дома — редкость, но правда. Один из лучших — Кноле, дом Саквиль-Уэстов — вдохновил на создание дворца Гринвич. Настоящий дворец Гринвич куда проще и уже не существует, но на место все еще можно посмотреть с вершины холма Гринвича.
Хотя алхимию клеветали в семнадцатом веке, ее и изучали. Были и выдающиеся ученые (некоторые были членами настоящего Невидимого колледжа). Исаак Ньютон, например, написал больше миллиона слов об алхимии, большую часть — шифром. Хотя алхимики спорили насчет природы и сил философского камня, некоторые описывали его как красный порошок или жидкость, как король Генрих в книге.
Хотя алхимики чаще были мужчинами, в легендах указано, что раньше алхимию практиковали и женщины, включая Пернеллу Фламель. В шестнадцатом и семнадцатом веках это были Софии Брах, леди Маргарет Клиффорд и Анна-Мария Зиглерин, они изучали алхимию или сами, или вместе с мужчинами.
В семнадцатом веке не было главы по имени Боудикка, эта часть вдохновлена долгой историей восстаний и протестов граждан в Британии. Внутренний Совет в книге отмечает о восстании 1381, которое возглавлял Ват Тайлер. Мятеж настоящей Боудикки был в римские времена.
Верьте или нет, но картофель в то время был чудом. В книге пользу первым понял Нат, но в реальности первым правителем, понявшим это, был Фредерик Великий, король Пруссии, в восемнадцатом веке. Он заставил выращивать новую культуру, чтобы у него была возможность кормить свою армию. Так что картофель во многом помог Пруссии развиться в опасную военную силу.