Я закрыла лицо. Леди Илейн была права — моя магия ушла? Я никогда не могу колдовать песней?
Был лишь один способ проверить. Рука потянулась к рубину на шее. Если я сниму его и не услышу музыку, то пойму, что магия пропала.
Но смогу ли я снять его? Камень защищал меня от опасностей Дикой магии, опасностей, что стали еще сильнее после долгих недель, проведенных без их влияния. А если я услышу Дикую магию? Что тогда?
В горле пересохло, я подняла рубин над головой. Я послушаю лишь секунду. Но я должна понять, осталась ли магия.
Цепочка соскользнула с моей головы. На миг не было ничего, кроме тишины. Я расстроилась.
Через миг мир окрасила музыка, окружая меня, очаровывая, радуя.
Я обещала себе секунду. Но радость от Дикой магии поглотила меня. Я словно убивала половину себя до этого, а теперь снова стала целой.
Песни тянули меня, играли со мной, просили озвучить их.
Я сказала им, что не буду их петь. Правда. Но послушать ведь можно? Я опустила рубин рядом со свечой и слушала мелодии в комнате. Может, это было иллюзией, но я словно отчасти понимала, что они мне говорили. Я стала слышать лучше после обучения? Тогда бесконечные трели того стоили.
Я стояла, думая, а мое внимание привлекла тихая искрящаяся мелодия. Она говорила об огне, жаре, свете и тепле, она шла от свечи, точнее, из воздуха над свечой.
Это была песня, разжигающая пламя.
Так мне говорил разум. Или сама песня говорила со мной? Но было сложно не заметить родства между этой песней и чаропесней, которой я пыталась овладеть.
Я послушала песню снова. Она была бодрой и яркой, как свеча на окне темной зимней ночью. В ней не было ничего страшного, похожего на огонь воронов. Она была безопасной, насколько такой могла быть песня.
Я напела одну ноту, потом другую. Одна песня. Разве может навредить всего одна песня?
Днем тенегримы спят, и если я немного поиграю с Дикой магией, они ее не учуют. И если она сработает, то я пойму, что еще могу колдовать. Стоило проверить это.
Я позволила песне овладеть мной. Ее нельзя петь в стиле крестной, контролируя дыхание. Песне нужно было, чтобы я подстроилась под нее, чтобы зажгла музыку.
Последняя дрожащая нота, и меня пронзила вспышка жара, но не ужасного, как у тенегримов, а яркого, золотого.
Свеча зажглась.
Я смотрела на сияющую свечу. Огонь. Я создала песней огонь. После потрясения меня охватила радость. Я была Певчей, и моя сила все еще горела ярко.
— Что это такое?
Я обернулась. Нат стоял в нескольких футах позади меня, напряженный, как дикий кот.
Я отпрянула и спрятала камень в складках юбки.
— Что ты здесь делаешь?
— Я вернулся прошлой ночью. Шел навестить тебя, — он перевел взгляд с меня на огонь, а потом опять на меня. — Почему ты без камня?
Я не хотела говорить ему, но это и не требовалось.
— Ты использовала Дикую магию, — сказал он ошеломленно. Звучало это так, будто я совершила хладнокровное убийство.
Я вскинула голову.
— И что? Это мое дело, не твое.
— Твои дела касаются всех. Мы зависим от тебя. А ты играешь с огнем, — злость пылала на его лице, он шагнул ко мне и оказался так близко, что я видела золотые искры в его глазах. — Кто тебя заставил? Крестная?
— Нет! Она оторвет мне голову, если узнает. Прошу, не говори ей, — говорила я быстро и тихо, желая, чтобы он понял. — Это был эксперимент.
— Эксперимент? — он звучал потрясенно.
— Да. Как твой.
— Но ты могла нас сжечь. Ты могла сжечь дом Гэддинга…
— Как и ты со своей огневой коробкой? — он притих. — Признай: твоя работа такая же опасная, как и моя. Это тебя не останавливает. Особенно, когда нужно что-то узнать. Почему я не могу так же?
— Все не так просто.
— Почему? Потому что это не наука? Потому что я девушка?
— Потому что ты колдуешь.
Я нахмурилась.
— Зачем мне вообще спорить с тобой? Ты закрыт от магии. Ты ненавидишь все, связанное с ней, включая меня.
Он испуганно посмотрел на меня.
— Я никогда не говорил, что ненавижу тебя.
— Ты сказал, что я такая же, как тенегримы, — это все еще ранило.
Он покраснел.
— Это было до того, как я узнал тебя.
Его слова удивили меня. Он хотел сказать, что передумал?
— Твоя магия сложнее, чем я думал, — сказал он. — Она не свободна, не проста. Ты трудишься для этого так же сильно, как я для своих изобретений. Может, даже сильнее.
Я глубоко вдохнула. Сильнее за эти недели меня еще не хвалили, и говорил это человек, от которого я ожидала это меньше всего.
— Но это не отменяет факта, что твоя магия опасна, — продолжил он с мрачным видом. — А если тенегримов привлечет запах?