Крестная улыбалась, и остальные поздравляли меня.
— Потрясающее выступление, — взгляд Пенебригга за мерцающими очками был гордым.
— Впечатляет, — сказал Олдвилль. — Очень впечатляет.
— Точно, — согласился сэр Барнаби и стукнул тростью. — Если мы отправим вас завтра в Тауэр, у вас будут козыри.
— Завтра? — улыбка леди Илейн пропала. — Нет. Это не обсуждается.
— Чем скорее, тем лучше, миледи, — сказал сэр Барнаби. — Времени мало.
— Еще неделю, — потребовала леди Илейн. — Неделю, чтобы отточить ее навыки.
— Мы не можем ждать так долго, — осторожно сказал Пенебригг.
— Но мы сможем за это время сыграть свою роль, — согласился сэр Барнаби. — Мятеж организовать сложно, хоть мы и долго готовились.
Олдвилль не обрадовался, но кивнул.
— Хорошо. Но только неделю.
Леди Илейн склонила голову.
— Хорошо. А теперь идите, а мы займемся делом.
Она принялась прогонять их, Нат повернулся ко мне.
— Твоя рука, — начала я.
— Заживет, — сказал хрипло Нат. — Не переживай. Тебе есть о чем думать.
Он был прав. Я должна была отрепетировать песни, пересмотреть карты и увидеть тысячу мелочей до похода в Тауэр.
Но я переживала, ведь Нат уходил и прятал руку. Я думала о его поражении и утомленно опущенных плечах. Он так и не посмотрел мне в глаза. И я думала о тех, кто сражался вместе с ним, кто застрелился, лишь бы не встретиться с тенегримами.
Глава тридцать вторая
ВОПРОС СИЛЫ
Они ушли, а я повернулась и увидела, как леди Илейн смотрит на огонь. Она снова улыбалась. Она словно лелеяла секрет, которым не хотела делиться.
— Что вы мне не рассказываете? — спросила я.
Она посмотрела на меня, ее улыбка стала шире, она выглядела так же, как когда я разрушила песней книгу Олдвилля.
— Та песня, — это был выстрел во тьму, но я была уверена, что права. — Почему она уничтожила книгу так быстро? Страницы рассыпались в моих руках.
Леди Илейн пожала плечами.
— Обычная книга не продержалась бы столько, сколько гримуар Певчей.
— Но дело не только в этом, мне кажется.
— Почему же?
— Потому что песня ощущалась неправильно.
Леди Илейн закатила глаза.
— Тебе все песни не нравятся.
— Эта была другой, — я попыталась объяснить. — Она ощущалась не как песня разрушения.
— Откуда тебе знать? У тебя нет навыка, чтобы сказать это.
Да, у меня не было глубокого понимания песен, как у великих Певчих. Но с каждым уроком я оттачивала слух и навыки, и теперь некоторые ноты для меня кое-что означали.
— В музыке столько жизни, — сказала я. — Разве это не странно для песни разрушения? И было еще кое-что странное, — я замолчала на миг, пытаясь подобрать слова. — Что-то звучало почти… притягивающе.
Я ждала, что крестная снова закатит глаза. Но она замерла, на ее лице застыло выражение гордости, смешанной с опаской.
— Очень проницательно, — сказала она.
— Проницательно?
— Сядь, — сказала она мне. — Я должна кое-что тебе рассказать.
И мне не хотелось этого слышать. Но я села.
— Что ты знаешь о гримуаре? — спросила леди Илейн.
— О гримуаре Скаргрейва?
— Не называй его так, — возмутилась леди Илейн. — Он никогда ему не принадлежал.
— Но…
— Он украл его, но гримуар не принадлежит ему. Он наш. Это собрание магии Певчих, сокровище Проверенной магии. Его создала одна из нас, Певчая, понимающая песни живых существ, использовавшая это знание, чтобы создать сильные чаропесни. Одной из них был чаропесня тенегримов. Там еще сотни, и все они в гримуаре, все проверены и безопасны для исполнителя. Книга была потеряна для нас веками.
— Но всего семь лет назад Скаргрейв…
Леди Илейн нетерпеливо тряхнула головой.
— Не Скаргрейв изначально забрал ее у нас.
— А кто?
— В некоторых историях говорится, что сама Певчая спрятала ее по своим причинам. Другие говорят, что совет Певчих украл ее. В любом случае, везде говорится, что гримуар закрыт сильной и редкой чаропесней, которая должна была продержаться хотя бы двадцать одно поколение, — леди Илейн печально покачала головой. — Конечно, никто из Певчих Золотой эпохи не мог знать, что будет потом. Когда время истекло, сковывающие чаропесни и другие знания оказались забыты. Сам гримуар казался лишь легендой. По моим подсчетам, я родилась в двадцать третьем поколении, а старые истории уже волновали только меня.
Я подумала о женщине, открывшей гримуар для Скаргрейв.