Она не смотрела на Джен. Она сверлила взглядом потолок.
— Мэй, — Джен опустилась на пол у прутьев.
— Извини, но я в форме, так что зови меня официально, Юнко.
— Что случилось? — спросила Джен, не желая нападкам кузины сбить ее с толку. — Что происходит? Почему ты тут?
— Потому что чертовы стражи дворца притащили меня сюда. Стражи дворца, Джен! Стражи последней ступени притащили Лесничую в клетку! Это, наверное, день их гордости, — вспышка серебра. Элламэй крутила что-то в пальцах — компас скаута. Нет, этот компас был лучше, крышка была выгравированной. Джен удивилась, что стражи не забрали у нее компас во время ареста, но не стала тратить время на вопросы об этом.
Она сжала прутья.
— Мэй, прощу… если ты ответишь мне, может, я тебе помогу.
Элламэй издала пустой смешок.
— Нет, Джен. Ты не можешь мне помочь. Но я знаю, как быстро со стражами расходятся слухи, так что я хотела бы, чтобы ты знала правду. Вот она: я накричала на короля и его совет, чуть не сорвав голос.
Джен чуть не провалилась сквозь пол.
— Что ты кричала?
— Оскорбления, ругательства — неплохие, кстати, стоит записать их.
— Зачем? — прошептала она. Другие пленники, которых она миновала, получали пожизненное заключение за меньшее. — Зачем ты это сделала?
— По той же причине, по которой делаю все, Джен. Потому что наш король — раздраженный нарыв на этой стране.
Джен замотала головой, боясь, что прозвучит из ее рта:
— Элламэй…
— Он просто издевается, — ровно продолжила она, словно общалась за завтраком, а не была поймана за измену. — Он ломает стражу, Лесничих — тех, кто должен защищать Сильвервуд. Он разрушает нас, потому что мы ему мешаем. Он убирает ограничения на шахтах, послабляет пороги загрязнений, отвлекает нас патрулями на границе… это все бред, Джен. Так всегда было. А я, к его радости, не выдержала.
— Что он сделает? — спросила она. — Какой твой приговор?
Элламэй молчала, смотрела на потолок, ее пальцы замерли на компасе. Джен мысленно перебирала возможные приговоры — жизнь в тюрьме, служба в серебряных шахтах, даже казнь, как делали не так давно, хоть это уже отменили.
— Мэй, — взмолилась она.
— Он выгоняет меня, — сказала она.
— Выгоняет из стражи? — спросила Джен. Она ждала подобное, но если только это было ее приговором…
— Нет, — сказала она. — Он выгоняет меня из Сильвервуда.
Кровь Джен похолодела.
— Изгнание?
— Пожизненное, — подтвердила она. — Эй, я увижу океан. Может, поплыву в море.
Впервые ее шутка не показалась веселой. Пальцы Джен дрожали на прутьях от осознания — приговор был хуже, чем она могла придумать. Лесной народ не ходил за свои границы. Так не делали поколениями, с тех пор, как нарушились отношения с озером Люмен и началась торговля с Алькоро. Лесному народу не нужна была торговля, ресурсов хватало в лесу. И Элламэй была Лесничей, самой юной и яростной в истории. По крайней мере, с младшими скаутами она была яростной. Джен казалось, что, если бы ее кузину разрезали, полилась бы земля и листья, а не кровь.
Через миг Джен вскочила на ноги.
— Я сейчас вернусь.
— Куда ты?
— Найти стража тюрьмы. Найти ключ. Я тебя вытащу.
— О, я тебя умоляю, — Элламэй поняла, что кузина не шутит, просунула руку между прутьев и поймала бахрому ее сапога. — Джен, стой. Хватит. Нельзя так.
— Я могу.
— Не глупи. Я знаю, что ты умнее этого. Думаешь, страж тюрьмы просто отдаст тебе ключ?
— Я… подкуплю их или…
— Или что? Вырубишь одного? Тебя еще даже этому не учили.
Джен покраснела в темноте.
— Я украду ключ.
— И окажешься в соседней камере. Джен, послушай. Если ты меня выпустишь, что будет? Думаешь, я убегу на свободу? Думаешь, я смогу уйти к нашей семье и жить тихо? Нет. Вандален сразу отправит стражу за мной, как только сможет связать два слова. И я нигде не смогу спрятаться.
— Но… — Джен пыталась переубедить ее. — Но наша семья… твои родители, братья… Сэра, Мэй. Ее ребенок…
— Знаю, — сказала она еще тише. — Я знаю. Не думай, что я об этом не размышляла. Но уже поздно, Джен. Слишком поздно для меня.
Джен тихо стояла у двери, пальцы кузины все еще сжимали бахрому на ее сапоге. Ее глаза покалывало. Земля и небо. Она не хотела плакать при Элламэй, она никогда не видела, чтобы ее кузина проронила слезу. Но Джен шмыгнула, и звук выдал ее, усиленный эхом в холодных каменных стенах.
— Я вытащу тебя, — сказала она, проводя рукой по глазам.
— Нет. Ты не можешь, и я тебе не позволю. Если все-таки откроешь мою клетку, я буду и дальше тут сидеть.