Зеркало Ольгу очаровало со времени гадания. В нем она увидела замечательную картину — роскошный зал, полный почтительных вельмож, и себя на троне. И зал, и вельможи были не Санкт‑Петербургскими (в столице она еще не была, но видела гравюры), а наряды выглядели столь экзотичными, столь смелыми, что и думать нельзя было воплотить их в жизнь. Получив зеркало в собственность, она часами просиживала перед ним. Днем зеркало отражало лишь комнату и хозяйку, ночами же, отчего-то именно ночами лунными, возникали фантастические картины. Иногда это были пиры, проходящие в цветущих садах, иногда апокалиптические битвы, с небом, усеянным железною саранчой и полями, заполненными диковинными огнедышащими драконами, порой являлись пылающие бездны, волканы, случались и смущающие, греховные образы.
О видениях она никому не сказала — сочтут душою скорбной, да и отберут дар французского капитана, а без дара жизнь ей была не в радость.
С той поры стали замечать у Ольги некую рассеянность. Вместо резвушки-хохотушки родители обрели задумчивую и даже нервную барышню, утерявшую и румянец щек, и бойкость языка. Вошла в возраст, решили родители и стали подыскивать пару. Увы, мало-мальски стоящие женихи продолжали воевать. Правда, как раз по смерти де Бюсси вернулся сосед (тоже после ранения) поручик Фадеев, но его, хоть и принимали охотно, за жениха не считали: чин невелик, родственников влиятельных нет, сам небогат, всего-то три десятка душ деревенька, да и молод, двадцать два года. К чести Фадеева, вел он себя самым примерным образом, вздохов и взоров не расточал, уединения с Ольгою не искал, и потому пользовался совершенным доверием.
Наконец, кампания завершилась блестящей победой русского оружия, и герои начали возвращаться домой, кто в отпуск, кто в отставку. Опередив многих, в уездный городок Острогожск приехал француз Леконт, назвавшийся дядею капитана де Бюсси. Причиною предпринятого путешествия Леконт объявил желание посетить могилу бедного племянника и выказать искреннюю признательность людям, принявшим де Бюсси под свой кров. Имение Рюмина было в двадцати верстах от Острогожска, и Леконт прибыл к вечеру, естественным образом претендуя на ночлег. Вечер прошел в воспоминаниях и рассуждениях о превратности судьбы, Леконт благодарил хозяев за удивительную доброту и гостеприимство, оказанные как его бедному племяннику, так и ему самому. Наутро француз посетил могилу, помолился над нею на латинский манер и, совсем уже собираясь уезжать, спросил Рюмина, не осталось ли после племянника каких-нибудь вещей, хотелось бы отвезти их бедной матушке капитана, на память. Рюмин ответил, что вещей особых не было, в походе себя не обременяют, а что было, отдано самим де Бюсси крепостному малому, который, верно, давно их сносил.
А вот зеркала не было ль у капитана? Приметное такое зеркало, бронзовое?
Рюмин вспомнил, что было, да. Кажется, оно у дочери.
Позвали Ольгу. Леконт попросил у нее старую безделицу, пообещав взамен прислать зеркало хорошее, венецианское. Ольга смутилась. Оказалось, что зеркало она подарила подруге, недавно уехавшей в Петербург. Леконт попросил ее поискать тщательнее, вдруг оно, зеркало, и найдется, на что Ольга только пожала плечами. Леконт пробовал было настаивать, но тут уже отец семейства холодно сказал Леконту, что лошади застоялись.
По отъезде визитера он расспросил дочь, что за подруга вдруг вышла замуж. Ольга призналась, что подругу выдумала потому, что зеркало де Бюсси оставил им, а никакому не Леконту.
Два дня спустя дворового человека Герасима застигли в комнате у барышни, где ему быть совершенно не полагалось. Вдобавок ко всему, за пазухой у него нашли египетское зеркало. После соответствующего увещевания Герасим признался, что зеркало он хотел отдать заезжему человеку, посулившему за него пятьдесят рублей. Заезжим по описанию, мог быть Леконт.
Рюмин забрал зеркало в свой кабинет. Что нашел Леконт в этой безделице, что приехал за ней из далекой Франции и подбил Герасима на преступление? Вдруг и до душегубства дойдет? Он дал знать властям о случившемся, но Леконта и след простыл, отбыл, говорят, третьего дня обратно во Францию.
Рюмин успокоился. Но зеркало все же Ольге не вернул, несмотря на настойчивые просьбы дочери. Необычных свойств он в нем не открыл, поскольку ночью в него не гляделся, но решил показать знающим людям, хотя бы и в де сиянс академию.
Тогда Ольга решилась и рассказала папеньке о чудесных свойствах египетского подарка. Папенька рассказ выслушал, но счел его порождением расшатанных нервов. Но той же ночью случились события, полностью изменившие жизнь Рюминых. По восходе луны, подсмеиваясь над собой, глава семейства посмотрел в зеркало — и увидел страшную сечу русских с поляками, да не только увидел а, казалось ему, и услышал звон стали и злые возгласы.