Задача государства в двадцатом веке, по мнению Зуева, состоит в прекращении политики ксенофобии, как бессмысленной и недостойной просвещенного общества. Ветвь Н должна получить безусловные гарантии своей безопасности, автономии и, в известны пределах, независимости. Лишь в этом случае можно надеяться на вовлечение представителей этой ветви в государственную жизнь. А подобное вовлечение, безусловно, послужит на благо всему человечеству.
Докладом заинтересовался принц Петр Александрович Ольденбургской, натура исключительно живая и своеобразная. Он принял доклад Зуева всерьез и пригласил автора в свое рамонское имение, где предложил, пока частным порядком, наладить сотрудничество с ветвью Н. Принц своим словом гарантировал защиту, благорасположение и тайну всем представителям ветви Н, кои пожелают хозяйствовать на его землях на благо всего общества. Слово Петра Ольденбургского, помещика-миллионера, приверженца агрономической науки, зятя Его Императорского Величества Николая Второго, стоило дорогого, и Михаил Зуев связался с представителями ветви Н. Рукавицы оказались за поясом! Представители ветви Н жили в трех верстах от рамонского замка Ольденбургских, на хуторе Сорокино!
Хутору был придан статус селекционной станции, а рядом, в сельце Березовка была открыта сельскохозяйственная школа, преподавать в которой взялся некто Арсений Петров, по заверениям Зуева, видный представитель ветви Н.
И дело пошло! Сама природа тому благоприятствовала: — тучные воронежские черноземы являются эталоном плодородной земли. Научный подход к делу плюс интуиция давали потрясающие результаты. Специализировались в сельскохозяйственной школе и на селекционной станции в выращивании сахарной свеклы. Ввоз тростникового сахара делал Россию зависимой от внешних рынков, сахарная свекла французских и немецких сортов была плохо приспособлена для возделывания в условиях засушливого лета. В самые короткие сроки было проведено районирование сортов, адаптация их к местным условиям.
Петр Ольденбургский живо интересовался всеми сторонами жизни ветви Н, но та не спешила раскрывать свои секреты. Будучи человеком всесторонне развитым, принц пытался найти естественнонаучное объяснение феномену ясновидения, который особенно привлекал его. Для этого в одном из подвалов замка он построил лабораторию, истратив на нее более пятидесяти тысяч рублей, сумму по тем временам изрядную. Консультировал его один из изгоев Н-ветви, некто Г.Новых, который пользовался определенным доверием принца (известно, что Новых указал курган, при раскопках которого были найдены бесценные археологические сокровища). В лаборатории смонтировали сложное устройство, включающее в себя два рубина и систему зеркал, быть может, прообраз лазера. Во время многочисленных экспериментов были получены результаты совершенно неожиданные — принц Петр Ольденбургский говорил о том, что ему «открылась дверь в иной мир, мир, полный ужаса, страха и боли», но подразумевал ли он под этим миром параллельное измерение или просто живописал положение угнетенных классов, теперь сказать трудно.
Однако и сельскохозяйственная школа, и селекционная станция существовали в атмосфере недоверия и зависти: многие крестьяне были недовольны тем, что полевые работы проводились в дни церковных праздников; еще большее недовольство вызывали обильные урожаи на соседских полях. Поползли слухи о том, что в школе нечисто — там правит черт, и кто идет туда, продает ему душу. Разумеется, никакого официального противодействия принцу быть не могло, но на бытовом уровне проявления недовольства становились повседневным явлением: поджигали усадьбы крестьян — учеников школы, травили скот, создавали атмосферу нетерпимости и террора. Не помогла и построенная принцем больница для жителей Рамони, в которой практиковали представители Н-ветви. Лечились рамонцы охотно, но по выздоровлении (а процент излеченных был много выше, чем в московских и петербургских клиниках) они же первые кричали о докторах-отравителях, сеющих на погибель простому люду холеру. Дважды принц Ольденбургский призывал для наведения порядка казачьи отряды, что также не добавило ему популярности среди сельского люмпен-пролетариата.