Если бы так...
Рубщики леса впятером 20 января сорок первого года пошли в лес за новой порцией дров. Лошаденка, укутанная дерюжкой, шла привычной дорогой — по уговору ходили совсем недалеко, хотя в нормальный год вырубать лес окрест себя и не стали бы, берегли на черный день (хлебопашеством в Малой Рани занимались слабо, больше уповали на охоту, рыбную ловлю и сбор кедровых шишек).
Только примерились к ели, как набежал волк. Не то диво, что набежал, чего-чего, а волков в Сибири хватает, но вот вел он себя странно — поджав хвост, полз почти на брюхе, выказывая полную подчиненность людям. Бывалый охотник, Никодим Пименов ведал о подобном поведении хищника — при лесных пожарах. Но сейчас в воздухе не слышно ни дымка.
С трудом отогнав волка (все-таки волчий Мазай слишком рискует против заячьего), они начали валить дерево — и тут увидели непонятное. На ветвях сидели насекомые, и не просто сидели, а активно грызли хвою и сами ветви.
Видом насекомые напоминали больше всего саранчу угольно-черного цвета, хотя имелись и определенные отличия, заметные даже неспециалисту — плоское строение туловища, а крылья широкие, словно у мотылька.
Но активные насекомые при более, чем пятидесятиградусном морозе выглядели совершенно неестественно. И, тем не менее, они были — десятки, даже сотни особей. Лесорубы прошли дальше — деревья попадались буквально черные от насекомых, счет которым нельзя было и вести. Еще дальше стояли голые стволы — все остальное было сожрано черной саранчой, да и стволы покидать она не спешила, грызла до сердцевины.
Пименов снял с ветви одно насекомое — и то принялось грызть рукавицу!
Другое свалилось на стоявшего рядом лесоруба, и то не удержался, раздавил его. Резкий запах нашатырного спирта подействовал отрезвляюще — саранча саранчой, а нужно было спешить, иначе и сами замерзнут, и избы останутся нетоплеными. Проехав с полверсты в сторону, они нашли чистый лес, где и заготовили с запасом, сколько могли увести.
В селе им не очень-то поверили, известно, со скуки всяк хочет над другим пошутить, растормошить для бодрости духа. Саранча зимой, да какой зимой, виданное ли дело.
В следующий раз захватили жестянку из-под керосина. Набрать саранчи было легко — за сутки она расползлась по лесу, будто пожар. Труднее оказалось заготовить дров — неповрежденные, крепкие деревья пришлось поискать. Немного, но на том морозе и немного дорогого стоило, если человек мог терпеть, то лошади приходилось туго.
В самой большой избе, принадлежащей когда-то раскулаченному элементу, теперь находился клуб, и в клубе собирались погреться и отдохнуть от тесноты семейной (теперь многосемейной) в тесноте общественной. Здесь заготовщики леса и показали свою добычу.
Саранча, вытряхнутая из жестянки, бегала, как таракан на раскаленной сковороде — и на глазах у людей таяла, испуская все тот же резкий запах нашатыря. Через несколько минут один запах и остался — саранча испарилась бесследно.
Весь долгий вечер судили да рядили о диковинах природы, но о надвигающейся опасности думали мало. Все равно с саранчой не совладать. Хорошо бы сообщить наверх, но по случаю свирепых морозов связь с Большой Ранью не поддерживали, хотя по речке только и ехать — ни прорубей, ни заносов, снег плотный, старый устоявшийся. Но лошадь губить (а погибла бы она наверное, отморозив легкие) никто не хотел.
Набрали еще насекомых, и спрятали в сугробе. Там они потихоньку копошились, не в силах прогрызть жесть и стекло (кто-то пожертвовал банку). Ходили и в другую сторону, туда, где лес оставался пока не тронутым. Но идти приходилось все дальше, а саранчу видели все ближе. Двадцать девятого января первые черные насекомые прилетели в село. Они облепили деревца, что сентиментальные малораньевцы в память о Малороссии любили сажать у своих домов (фруктовые деревья не приживались). Наутро от деревьев и кустарников не осталось даже трухи. И, что хуже всего, саранча взялась за дома и амбары. Бревна старые, пропитанные от жучков михайловской жидкостью, были не очень-то лакомы, но саранчи собралось — тьма, нужно ж было что-то есть невесть откуда пришедшей напасти. Малодушные вспомнили откровения Иоанна, люди же духом покрепче стали решать, как бороться с саранчой. Убить, раздавить насекомое труда не составляло, непрочный хитин легко подавался, но слишком уж много было ее, саранчи. Да и не очень-то ее подавишь, на лютом морозе. К тому же ночью насекомые были особенно активны, и часто, выходя поутру во двор человек замечал, что крыша или стена усеяны грызущими насекомыми, выедавшими изрядные куски от построек.