Чернильные пятна оказалось невозможно смыть. Каспар как только ни ухищрялся, полоскал их в реке и тер пучками тростника, но вонючая жидкость только расползалась еще сильнее. Юноша ругался на Трога, виня пса во всем. Но тому, похоже, нравился его новый запах, и он гордо трусил впереди всех, поглядывая по сторонам в поисках новых жаб. Перрен был доволен, что один из всех избежал вони.
- Мы и за милю не сможем подобраться к кому-нибудь, пока так смердим, горевал Папоротник, наморщив нос.
После полудня путники выбрались из заболоченной местности и ступили на медовый луг, где среди высоких зеленых трав струился ласковый ручей. По берегам росли прекрасные цветы - ирисы и нарциссы. Каспар был поражен, наткнувшись на такую пышную растительность здесь, на юге Ваалаки. Небольшое стадо толстых коров проводило путников взглядами, некоторые даже не поднялись с земли, продолжая лениво жевать.
Вскоре впереди показались черепичные крыши деревни. Это была идиллическая картина: примерно с дюжину круглых каменных домиков белело по краям выгнутого старинного моста через ярко сверкающую мелкую речку. Каспар вздохнул. Он видел, как детвора весело играет, гоняясь за цыплятами и карабкаясь по руинам древних белокаменных строений. От них остались одни фундаменты да полуразрушенные стены, напоминавшие о былом великолепии.
Человек в широкополой шляпе и черно-серебряном блестящем плаще бегал вместе с детьми, грозя им палкой и то и дело испуская языки огня из кончиков пальцев. Ребятня визжала, но скорее от удовольствия, чем от страха. Вот кто-то из них заметил чужаков и крикнул другим; вся стайка малышей обернулась, смеясь и указывая на них пальцами, совершенно забыв про цыплят. Цыплята разбегались, сердито квохча; два молодых петушка захлопали крыльями и стали рыть ногами песок, как будто обидевшись на мальчишек.
Один парнишка постарше, указывая пальцем на чужаков, закричал первый, и остальные подхватили в унисон:
- Лягушатники! Лягушатники! Лягушиные вонючки! Впрочем, при взгляде на серое лицо Перрена они поутихли и отскочили подальше.
- Это у него что? - пораженно спросил один. Остальные осмелели и смотрели с чистым любопытством, поняв, что Перрен не собирается на них бросаться и вообще не двигается.
Каспар, еще не поняв, что ваалаканские деревенские дети говорят по-бельбидийски, сердито оскалился на них. Потом вспомнил о Троге и приказал псу:
- К ноге!
Но было слишком поздно. Трог, не относившийся к терпеливым и послушным натурам, уже бросился вперед, одарив хозяина виноватым взглядом через плечо. Земля летела у него из-под ног, когда пес прыгнул на дерущихся петушков.
Потявкивая от восторга, он вцепился одному из них в пышный хвост. Перья так и полетели! Куры кинулись врассыпную, заполошно квохча, и Трог был вполне счастлив произведенным эффектом. Рунка не отставала от своего учителя, желая получить свою долю веселья, но ей трудно было угнаться за длинноногими птицами.
Мужчина с посохом, что играл с детьми, похоже, не разделял восторга пса.
- Разбойники! Хулиганы! Много вас развелось! Кругом одни разбойники! На этой неделе уже второй раз нападают на моих цыплят! Они совсем разволновались, теперь небось есть не будут!
Впечатленный такой сильной реакцией, Трог оставил петуха в покое и повернулся к незнакомцу. Волчонок, как всегда, повторил его жест.
Несмотря на блестящие светлые волосы незнакомца, Каспар не принял бы его за ваалаканца. Все уроженцы Ваалаки, которых он до сих пор встречал, были крепко сбитым широкоплечим народом, с жесткими волосами, торчавшими, как конская грива. А этот человек, несмотря на то что волосы его сверкали золотом, был средних лет и при этом казался хрупким и тонкокостным. В нем не было ничего от северных кочевников. И по-бельбидийски он говорил с благородной простотой.
Стоило Каспару подумать об этом, и он тут же понял, что дети также владеют языком. Хотя бельбидийский и был для всех народов Кабаллана языком торговли, ваалаканцы редко на нем говорили, потому что им мало приходилось торговать. Но здесь, на узкой полоске суши к югу от Драконьего Пала, жить было куда легче из-за мягкого климата, чем в остальных землях Ваалаки, славившихся суровыми зимами.
- Как вы посмели напасть на моих цыплят? - сурово вопросил светловолосый, выпуская из пальцев новые вспышки света.
Как и детвора, он подозрительно смотрел на Перрена, и Каспар зауважал незнакомца за то, что тот не проявил ни страха, ни даже особого удивления.
Трога так впечатлили вспышки огня, что он спрятался за спину Каспара и не без опаски выглядывал оттуда. А вот Рунка, напротив, с интересом обнюхивала землю там, где пурпурные лучи коснулись песка, и косилась в сторону странного человека.
Того, как ни странно, больше заинтересовала Рунка, чем Перрен.
- Это же волк! - воскликнул он пораженно. Каспар не ожидал услышать в его голосе скорее восторг, нежели страх. - Настоящий маленький волчонок!
Рунка подняла голову и понюхала руку незнакомца, когда тот присел, чтобы получше разглядеть волчонка. Каспар никогда еще не видел человека, столь мало боящегося волков. Юноша счел его неразумным, потому что Рунка могла и укусить чужака. Зубки у нее были крепкие и по-щенячьи острые, как иголки; она, конечно, не могла нанести такую серьезную рану, как взрослый волк, но до крови часто кусалась.
Светловолосый взглянул на Каспара снизу вверх и улыбнулся.
- Да уж, дела. Много лет я не встречал здесь странников, а тут за неделю сразу две компании. Все - чрезвычайно странный народ, страннее не придумаешь, и все покрыты лягушачьими чернилами.
Ребятня захохотала. Каспар показал им язык - и дети пришли в еще больший восторг, хотя взрослого это не впечатлило.
- И зачем же вы здесь шныряете?
- Вряд ли это называется "шнырять". Мы просто идем на восток, раздраженно отозвался Каспар.
- Вы украли ценные лягушачьи чернила! - сурово изрек человек. - Повезло вам еще, что охотники ушли. Они бы вам так просто кражу чернил не простили.
- Я охотно заплачу вам, если они такие ценные, - вежливо извинился Каспар, хотя и подумал, что его собеседник спятил. - Мы с удовольствием вернули бы вам похищенное назад. Самим бы хотелось от него избавиться. Светловолосый засмеялся.