Каспар не мог раздумывать. Он сделал бы все, что угодно, чтобы спасти Май, и немедленно согласился. Страйф ударил спящего горовика своим посохом, и Каспар натянул лук.
Перрен был совершенно зачарован происходящим. Он до сих пор стоял, открыв рот и указывая в воздух - туда, где недавно стояли Старейшины.
- Я никогда не видел их в воде. Никогда не чувствовал их присутствия! Они не из этого мира, - пораженно сказал он.
Страйф ткнул терновым посохом прямо в нос спящему горовику и издал повелительный песенный звук. Старик застонал, заворочался и подвинулся, освобождая место. Держа перед собой факел и не выпуская лук, Каспар протиснулся в узкую щель, ведомый страхом за Май. Лицо его горело от внезапного стыда. Он, дворянин из Торра-Альты, пренебрег своей девушкой, и она попала в беду. Он должен был сразу устремиться за ней, а не за Некрондом! Но решил пожертвовать ею ради того, что почитал долгом, и из этого получилось большее зло.
Ссадина на голове Каспара болела и кровоточила, и он понял, что Некронд рядом. Наконец он вылез наружу и увидел перед собой озеро кипящей воды. Свет головни танцевал на его поверхности, высвечивая неспокойную клубящуюся гладь и хвост какого-то огромного существа, медленно уходящего в глубину.
За кипящей водой на узком берегу он увидел Май. Она лежала в объятиях эльфоподобного мужчины, которого Каспар тотчас же узнал. Это был Талоркан, главный лесничий, который некогда пытался похитить душу Брид и забрать ее силу. Каспар ненавидел его каждой жилкой. Лесничий прижимал Май к себе, обвивая ее руками.
- Май! - заорал Каспар неистово, голос его вибрировал от гнева и ревности.
Стрела запела в воздухе, разрезая клубящийся над озером пар.
- Нет! - отчаянно взвизгнула Май, когда стрела пронзила лесничему грудь.
Талоркан закричал от боли, его крик далеко раскатился над водой. Май обхватила раненого за плечи и припала к его груди.
ГЛАВА 27
Халь старался быть чутким к запахам вокруг. Может быть, потому, что видел он едва ли на десять шагов вперед из-за непроницаемого тумана. А может, и потому, что во влажном воздухе было очень много запахов. Он так и благоухал миртом и бархатками. Вода хорошо проводила звуки, и Халь боялся даже, что кто-нибудь может услышать, как он едет. Влага проникала под одежду, было холодно.
- Да уж, чародеи! - пробормотал он.
Если они в самом деле так ужасны, почему он тогда так легко нашел дамбу? Она все время была здесь. Совсем неподалеку. Они все вместе несколько раз проезжали мимо нее. Халь отыскал ее, вспомнив, где им повстречались пони, под копытами которых хрустела галька.
Туман в самом деле был очень густ, в особенности над дамбой, отвратительный зеленый оттенок перемежался багровыми полосами, но Халь все равно нашел путь - и без малейшей помощи Брид.
Он обнажил меч и провел пальцем по долу, чувствуя поток энергии из металла в его сердце. Тайна недовольно заржала, пугаясь тумана, и юноша ободряюще похлопал ее по шее. Какой-то шарлатан напустил подкрашенного дыма, вот и все. Ничего страшного или магического. Брид просто дура, что так испугалась. И ее несравненный Абеляр тоже хорош.
Интересно, как они посмотрят на Халя, когда он вернется вместе с Кимбелин, выручив ее в одиночку? Принцесса, должно быть, будет плакать и благодарить его, и возносить ему хвалы... Как это понравится Брид? Пусть посмотрит, как нежна и почтительна с ее женихом благородная дама! Это вам не то, что ревновать к болотным девушкам. Брид не должна была бы ревновать к ним, если бы у нее даже был настоящий повод, потому что эти простолюдинки не представляли никакой ценности. Халь не воспринимал их как личностей - для него ценность личности определялась ее влиятельностью. Не сравнить с Кимбелин, чье исчезновение подвигло на раздоры целые королевства! Халь нуждался во влиянии больше всего на свете. И уж куда больше, чем в Брид, сказал он сам себе. Он все еще не мог простить, что она прилюдно ударила его - к тому же еще и без вины.
Тайна споткнулась. Влажная дамба была скользкой, и шаги лошади делались все менее уверенными. Халь чувствовал, как земля пружинит под ее копытами. Что-то он терял веру в дамбу; теперь она казалась не более чем иллюзией. Земля под копытами коня стала далекой, нереальной, зеленые наплывы тумана заставляли ее качаться, кружиться, почти исчезая из виду. Халь как будто ехал по воздуху, ноги коня вытягивались, делаясь все длиннее и тоньше... Копыта мягко стучали по воздушному мосту к далекому острову. Халь потряс головой. Не может этого быть! Теперь ему показалось, что по сторонам дороги бегут черные тени.
Кто-то звал его по имени. Халь узнал этот голос; настойчивый, повелительный, при этом очень женственный, хотя и не такой мелодичный, как у Брид. Принцесса!
- Халь, мой доблестный рыцарь!
- Это я, - отозвался он, вглядываясь в туман.
- Мой лорд, ты пришел спасти меня!
Тайна от неожиданности взвилась на дыбы. Перед ней в тумане, прямо в дымном белом воздухе, стоял образ Брид. Брид, а вовсе не Кимбелин, как Халь ожидал.
- Халь, в одиночку я слаба. Вернись! Обожди, пока я не получу помощь! Все, что ты видишь, - это иллюзия, чары, с которыми я не могу совладать. Это только видимость, Халь, происходящая из твоей души.
Юноша выпрямился в седле и пришпорил коня, желая избавиться от призрака. Ни за что он не повернет обратно! Возвращаться - позор. Они подумают, что он струсил или, еще хуже, подчинился воле Брид.
Странно! К ароматам трав примешивался теперь новый запах. Это был запах Кеовульфа, хотя Халь никогда не думал, что знает, как пахнет его друг. Слабый привкус льняного масла и полированного металла в воздухе. Когда Халь смазывал и точил свой меч, Кеовульф занимался доспехами; хотя рыцарь их почти никогда не надевал, однако повсюду возил с собой и каждый вечер смазывал и чистил. Все относились к Кеовульфу и его доспехам с почтением кроме, кажется, него самого.
Халь повернулся в седле, уверенный, что его друг неподалеку, - но увидел только темные разводы в воздухе, новые причуды тумана. Даже собственное дыхание Халя, облачками выходившее из ноздрей, было зеленым. Он остановился и ждал, пока не услышал в тумане пыхтение тяжелого коня и приглушенный стук копыт.